Кузнец из преисподней
Шрифт:
– Нет, таких Прошка вроде не мастерил. Просто эта прелесть тут водится до сих пор…
Качалыцик следил, как послушные работяги волокут в гору сани, заполненные блестящими самоцветами. Гигантские полозья скрипели, на передке саней расположился мальчик с длинной пикой. Караван неторопливо прошагал по накатанному тракту, вдоль бьющих ключей и скрылся в пещере под городом.
– Сам знаешь, не могли они под землей водиться, – усмехнулся Орландо.
– Естественно, сами они бы такую среду обитания не выбрали, – согласился Артур. – Их приручили и увели за собой.
– И когда же это, по-твоему, случилось?
– Например, во время последнего
– Гм… тоже неплохая идея! – И адмирал переключился на обдумывание свежей исторической версии.
Многоуровневый Ильмень пересекался множеством каменных лестниц. Навстречу спускались беловолосые юноши в простых домотканных рубахах, но почти все с оружием. Богомилу уступали путь, прижимались к стенкам. Чаще всего попадались крепкие парни, но много было и вооруженных женщин разных возрастов. На следующем ярусе, у жерла широкого колодца, встретилась целая толпа.
Там, из глубины, поднимали воду в корзинах, обмазанных глиной. В противовес полным корзинам кипятка, в шахту спускали корзины с камнями. Мускулистые парни с усилием вращали ворот, толстые канаты гудели от напряжения. Женщины напевали, переливая горячую ильменскую воду в ведра, разносили по домам.
Широкие улицы застраивали баррикадами из подручных материалов, но поперек движения укладывали обитые бронзой бивни единорогов. В другом месте, в широкой корзине, поднимали коз со связанными ногами. Животных загоняли прямо в дома и запирали снаружи. Создавалось впечатление, словно город готовится к длительной осаде. Детей Коваль не заметил. Ни одного ребенка.
Артуру неожиданно вспомнился его самый первый день в «новом» мире, после пробуждения в камере анабиоза, и самое первое посещение Эрмитажа. Там тоже практически не было детей. Вернее, детей надежно прятали…
Наконец, уперлись в очередные ворота из потемневшего металла. Сняли с плеч рюкзаки и буквально повалились от усталости. Артур подсчитал, весьма примерно, что подъем наверх занял у них не меньше часа. Здесь пахло чем-то сладким, приторным и заметно похолодало. Из-за гладкой храмовой стены доносилось негромкое пение. В нишах ровным ярким пламенем горел расплавленный жир. Путники находились в одной из самых высоких точек города, между двумя сторожевыми башнями с самыми большими камнеметами. Судя по отсутствию окон, здесь не было жилых домов. Узкие проемы дверей вели во внутренние покои, но каждую закрывала плотно пригнанная металлическая плита. С гладкой замазки стен смотрели суровые бородатые лики. Кроме лиц встречались непонятные повторяющиеся символы, вытянутые звезды, кресты с лапами, кубки.
Откуда-то дул холодный ветер. С огромной высоты обе узкие реки походили на тонкие расщелины, а выжженный некрополь вообще казался светлым пятном. Однако потолок пещеры все еще оставался недосягаем. Оттуда свисали плотные застывшие сосульки и лишайники. Иногда над головами пролетала стайка летучих мышей, чуть позже Коваль разглядел их многочисленные норки в пористой скале.
С верхотуры прекрасно просматривался лес колонн-сталагмитов. Он ярко подсвечивался грибными полями, но дальше внутренности пещеры скрывались в сумраке. Увидеть валун с названием города и дорогу, по которой они пришли, Артур уже не мог. Гораздо более интересные пейзажи открывались с другой стороны парапета.
Многоярусный Ильмень-град переливался сотнями огоньков. Ниже антрацитовой громадой колыхалось озеро. Был виден самый краешек могучей водной стихии и тонкая полоска пляжа, уставленная рыбацкими принадлежностями. Где-то неподалеку бурлил горячий источник. Над поверхностью воды стелился пар. Под отвесной стеной оказалась пристань, которую раньше не получалось рассмотреть, мешал выступ скалы. К пристани как раз причалило круглое плоское судно, тащившее за собой вереницу плотов. К самоходной барже спустили мостки, почерневшие бревна принялись втягивать на канатах по наклонным желобам. Две команды с уханьем дергали поочередно свои канаты. Тяжеленное бревно рывками продвигалось по желобу, чтобы чуть позже провалиться куда-то в недра города. Вплотную к пристани бродили рыбаки с сетями, подвесив фонарики на длинных шестах. Очевидно, подводные ключи не везде превращали воду озера в кипяток. В двух десятках метров от берега поверхность воды скрывалась под нависающими утесами. Как выяснилось впоследствии, Ильмень раскинулся на десятки километров, соединяя своим теплым телом целую систему пещер. В каждой деревеньке, имевшей выход к воде, существовали лоцманы, знатоки рыбной ловли, и даже местные контрабандисты…
– Откуда тут деревья? – тихонько спросил Цырен. – Здесь не могут расти деревья.
– Стало быть, растут, – глубокомысленно изрек Карапуз.
– Такие не вырастут, – отрубил Озерник. – Стало быть, Митя, есть у них делишки с миром Верхним.
Артур ничего не сказал. Он слишком хорошо помнил тот кусочек сибирской Изнанки, где довелось провести ночь в компании с Варварой, Кощеем и акушеркой Ягой. Там почему-то светило солнышко, плыли по синему небу облачка и шумели вполне реальные дубравы…
Наконец, загремели запоры. Перед волхвом отворились бронзовые ворота, членов Братства провели в шестиугольный зал и там покинули. Мальчишка в грубой кольчуге принес светильник, наполненный растопленным салом. Сало противно воняло, зато давало достаточно света. Затем тот же мальчик притащил кусок копченого мяса и глиняный кувшин с довольно сносной брагой. Богомил забрал с собой Свирского, остальным знаками велел ждать. Показал на жесткие тюфяки в углу, мол, отдыхайте пока…
И оба исчезли в сопровождении угрюмой свиты.
– Командир, а вдруг они Леву того?… – Митя показал рукой у горла. – Может, не стоило его одного отпускать?
– Пусть идет, – успокоил Артур. – Пусть его считают главным. Так лучше.
– Пусть идет, – отозвался Озерник. – Они тут знамениям верят. Коли сразу не прибили нас, уж не трепыхнутся. Ежели что – заморожу всех, к ядреной матери…
– В этом капище я уже дважды видел латинские буквы, и дважды упоминания о Гермесе, – вполголоса доложил Орландо, обойдя стены, испещренные значками. – Эти бородатые дурни очень подозрительны. Я боюсь ближе подходить к стенам. Возможно, им кажется, что мы намерены разрушить их храм…
– Они просто боятся нашей собаки, – сказал Цырен.
– А Гермес… это кто? Это греческий бог? – щегольнул осведомленностью Даляр, отрезая кусок жесткого мяса.
– Гермес – это греческое имя, – оживился Орландо. – Но в латинской традиции он назывался Меркурием. Об этом я и говорю. Я дважды видел здесь упоминание о Меркурии! Вон там, под потолком, видите – полустертое изображение? Это уже не греческий, а римский пантеон. А его жезл?! Этот жезл – кадуцей – потому и с крылышками, что бог покровительствовал торговцам, купцам, гонцам и спортсменам. Заодно, кстати, он помогал тем, кто спускался в мир мертвых. Еще он принес людям алфавит и навыки игры на лире. Вот такой полезный бог…