Кузнецов. Опальный адмирал

Военная энциклопедия,

Москва, 1999 год, том 4.

Кузнецов Николай Герасимович [11(24).7.1902, дер. Медведки ныне Котласского р-на Архангельской обл., — 6.12.1974, Москва], советский государственный и военный деятель, флотоводец. Адмирал Флота Советского Союза (1955), Герой Советского Союза (14.9.1945). На военной службе с 1919.

Окончил Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе (1926), Военно-морскую академию (1932). Во время Гражданской войны и военной интервенции в России 1917–1922 матрос Северо-Двинской военной флотилии, принимал участие

в боях с белогвардейцами. После окончания училища в 1926–1929 служил на Черном море вахтенным начальником крейсера «Червона Украина». С 1932 помощник командира крейсера «Красный Кавказ», с сентября 1933 командовал крейсером «Червона Украина». С августа 1936 военно-морской атташе и главный военно-морской советник в Испании, руководил советскими моряками-добровольцами в национально-революционной войне испанского народа 1936–1939. С возвращением в СССР с августа 1937 1-й заместитель командующего, а с января 1938 командующий Тихоокеанским флотом. В 1939–1946 нарком ВМФ СССР, с 1944 одновременно Главнокомандующий ВМФ. В предвоенные годы внес большой вклад в реализацию кораблестроительной программы, наращивание боевой мощи надводных кораблей, подводных лодок, морской авиации и береговой обороны. В 1939 К. ввел в действие трехстепенную систему оперативных готовностей сил ВМФ, которая в июне 1941 позволила в короткий срок подготовить корабли и соединения флота, органы управления к отражению внезапного удара противника и развертыванию сил в море для ведения боевых действий. В ночь на 22.6.1941 К. перевел силы флота на готовность № 1. Это способствовало тому, что воздушные налеты немецкой авиации на военно-морские базы оказались безрезультатны. Во время Великой Отечественной войны уверенно руководил боевыми действиями ВМФ, являлся членом Ставки ВГК. Его флотоводческий талант всесторонне раскрылся при осуществлении взаимодействия флотов с сухопутными войсками, в ходе которого основные усилия флотов были направлены на обеспечение приморских, флангов Красной Армии, активное нарушение морских перевозок противника и защиту своих морских и океанских сообщений. Проявил высокие организаторские способности при обороне военно-морских баз: Таллина, Одессы, Севастополя, а также при разработке планов и проведении Керченско-Феодосийской десантной, Новороссийской, Керченско-Эльтигенской десантной операций. Во время советско-японской войны в сентябре 1945 успешно координировал действия Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии с сухопутными войсками. За умелое руководство боевыми операциями флотов и достигнутые в результате этих операций успехи К. было присвоено звание Героя Советского Союза. Участвовал в Ялтинской и Потсдамской конференциях 1945. В 1946–1947 Главнокомандующий ВМФ. В феврале 1947 по необоснованному обвинению снят с должности и назначен начальником Управления военно-морских учебных заведений, в январе 1948 снижен в воинском звании до контр-адмирала. С июня 1948 заместитель Главнокомандующего войсками Дальнего Востока по ВМС. С февраля 1950 командующий 5-м флотом. С июля 1951 по март 1953 военно-морской министр, в 1953–1956 1-й заместитель министра обороны СССР — Главнокомандующий ВМС. В послевоенный период уделял много внимания строительству подводных лодок, способных действовать на больших удалениях от своих баз, обновлению самолетного парка авиации ВМФ, совершенствованию ракет, предназначенных для поражения наземных, морских и воздушных целей, развитию радиоэлектроники и строительству атомных подводных лодок. В связи с гибелью на Черноморском флоте линкора «Новороссийск» К. в январе 1956 снят с занимаемой должности, снижен в воинском звании до вице-адмирала и уволен в отставку. В звании адмирал Флота Советского Союза восстановлен посмертно в 1988. Депутат Верховного Совета СССР 1-го и 2-го созывов. Награжден 4 орденами Ленина, 3 орденами Красного Знамени, 2 орденами Ушакова 1-й степени, орденом Красной Звезды и медалями, а также иностранными орденами.

С утра военно-морской министр вице-адмирал Кузнецов, год назад назначенный вновь на эту должность, был у военного министра маршала Василевского, и то, о чем шла речь, его крайне обеспокоило, хотя надежды на положительное решение флотской проблемы он не терял. «Главное — убедить Сталина, а уж потом все пойдет как по накатанной колее», — подумал Николай Герасимович. Что же так волновало военно-морского министра? Еще 23 мая Кузнецов и начальник Главного штаба Военно-морского флота адмирал Головко направили Сталину служебную записку, в которой ставили вопрос о строительстве легких авианосцев с базирующейся на каждом авиагруппой до 40 самолетов-истребителей. Учитывая неотложную необходимость иметь в составе военно-морских сил легкие авианосцы, Кузнецов и Головко предлагали теперь же начать проектирование этих кораблей с расчетом закончить его в 1953 году и приступить к строительству их не позднее 1954 года.

Кузнецову маршал Василевский нравился. Серьезный и энергичный, без эмоций, он как-то сразу располагал к себе, и не только потому, что был эрудированным военачальником, но прежде всего потому, что умел понять каждого, с кем имел дело. Особенно это проявилось в годы недавней войны, когда главкому ВМФ Кузнецову приходилось решать в Генштабе немало серьезных вопросов по взаимодействию кораблей и частей флотов с сухопутными войсками Красной Армии, проводившими оборонительные и наступательные операции на советско-германском фронте. Вот и сейчас, увидев Кузнецова, вошедшего в кабинет, Василевский пожал ему руку, кивком пригласил к столу.

— Значит, пришло время на военном флоте иметь авианосцы? — Губы маршала сложились в добродушную улыбку.

«Быстро, однако, Сталин отреагировал на наше письмо, даже не верится», — отметил про себя Николай Герасимович. А вслух, глядя на военного министра, сказал:

— Полагаю, мне как военачальнику, отвечающему за военный флот, дано право требовать то, что необходимо для повышения его боеспособности? — В голосе Кузнецова не было упрека или вызова, он констатировал лишь то, чего никто не мог оспорить.

— Не только дано право, Николай Герасимович, ты обязан в первую очередь думать, как и чем укрепить военный флот!

Василевский докурил папиросу, смял окурок в стеклянной массивной пепельнице с изображением взлетающего горного орла. Ее маршалу подарил в Крыму генерал Петров в знак благодарности за помощь при освобождении города Севастополя от гитлеровских захватчиков.

— С вашей служебной запиской меня ознакомил товарищ Сталин, — веско продолжал Василевский, — проблема не из легких, но лично я — «за»! Авианосцы нам очень нужны, чем скорее они появятся на флоте, тем лучше. Сколько их сейчас в США и Англии, кажется, двадцать?

— В строю — двадцать пять, — уточнил Кузнецов.

— Прилично, а у нас пока нет ни одного, — грустно произнес маршал. — Вчера я разговаривал с министром судостроительной промышленности Малышевым. И что же? Вячеслав Александрович тоже не против, но строительство легких авианосцев он может начать лишь за счет тяжелых или средних крейсеров.

У Кузнецова глухо вырвалось:

— С Малышевым тяжело решать такие вопросы. Я с ним как на ножах.

— Я слышал не раз о вашей с ним перепалке по вопросу строительства кораблей и подводных лодок, — продолжал Василевский. — И все же в этом деле я отдаю приоритет вам, Николай Герасимович, так что у вас есть надежный союзник, — шутливо добавил Александр Михайлович. — Но продолжим наш разговор… Иосиф Виссарионович дал мне прочесть ваш документ и попросил высказать свое мнение, сам же и словом не обмолвился, какова же его позиция в этом важнейшем вопросе. Это-то меня и смутило. Но будем за ваше предложение сражаться!.. Так вот что мне надо, Николай Герасимович, чтобы я мог аргументированно доказывать вождю нашу правоту. Сможете подготовить мне справку? Грозная ли это сила на море — легкий авианосец, какие задачи, по вашему замыслу, он должен решать, наконец, как быть, если мы прекратим строить тяжелые или средние крейсера? Не ослабит ли это мощь нашего флота? — На лице маршала появилась улыбка. — Я же не моряк, ты уж не сердись…

— Будет такая справка, товарищ маршал. — Кузнецов помолчал. — Вчера я листал свой фотоальбом. В нем есть снимок, где три маршала — вы, Мерецков, Малиновский, генерал армии Пуркаев и я, в то время главком ВМФ, стоим в Порт-Артуре на фоне разбитой японской военной техники. Да, я еще не забыл, как в сорок пятом под вашим командованием войска Красной Армии при поддержке моряков Тихоокеанского флота громили японскую «могучую» Квантунскую армию, как ее называли японцы. Веселое было время, не так ли?

— Очень даже веселое. — Маршал взял папиросу и снова закурил. — Тогда перед началом боевых действий я был с вами на кораблях флота. Душа радовалась, когда видел, как моряки горели желанием скорее разгромить японцев… Нет, к морякам я отношусь с глубоким уважением, это люди большой отваги и чести. — И вдруг без всякого перехода грустно добавил: — А вот морской кортик ты, Николай Герасимович, все еще мне не подарил…

— Каюсь, виноват, — смутился Кузнецов. — Но мы это дело поправим, Александр Михайлович. Вы столько сделали для военного флота, что не грешно подарить вам и адмиральский катер!..

Кузнецов вернулся в Наркомат ВМФ в хорошем настроении. Хотел было вызвать адмирала Головко, чтобы сообщить ему о беседе с военным министром, как прибыл адъютант и вручил письмо, пояснив:

— Личное!

— Личное? — удивился Николай Герасимович. На конверте он прочел: «Москва, Военное министерство. Главному адмиралу ВМФ Кузнецову Н. Г. (личное)». — Ну-ну, поглядим, кто назвал меня главным адмиралом флота и что надо заявителю. — Он вскинул глаза на адъютанта. — Скажите адмиралу Головко, чтобы прибыл ко мне к одиннадцати ноль-ноль. Пусть возьмет с собой служебную записку насчет строительства легких авианосцев.