Кузница милосердия
Шрифт:
Стою, люди рядом. И заведующая идет, из магазина.
– Так, - доверительно бросает мне, на ходу.
– Колбаски купила, хорошо.
И отошла.
– Ого, перед тобой уже отчитываются, - подмигнул руководитель лечебной физкультуры, ядовитый и злой человек.
Оказалось, что это был не отчет, а просто абстрактное умозрение. Заведующая любила в разгар рабочего дня сказать, например:
– Нас было девять (четверо? двенадцать?) детей. И каждый что-то умел. Вот я никогда не умела готовить. Зато я умею чистенько и быстро прибрать квартирку.
Как-то раз докторша с отделения съездила к ней в квартирку одолжить пылесос.
Солитер
Однажды до и после полуночи у меня состоялся телефонный разговор с одной знакомой. Она спрашивала совета: ее подруга почувствовала, что в ее кишечнике зародилась некая Жизнь. Дня два уже там существует. Зарождение Жизни сопровождается потерей аппетита и легким головокружением. Поскольку Господь по избытку великодушия даровал человеку право именовать всякую тварь, больная нарекла Жизнь Солитером. Эта мысль пришла ей в голову сразу, едва она вспомнила рассказы о Солитере, которые слышала давно.
Я привел себя в боевую готовность, но тут выяснилось, что подруга уже устала думать о Солитере и задремала.
Зато задумался я: почему же Солитер?
И как вообще возможно иметь суждение?
Я говорю об этом, будучи закоренелым агностиком. Таинственная Жизнь в кишечнике напомнила мне примечательный случай, рассказанный одной очень умной женщиной, психотерапевтом. К сожалению, ее уже нет в живых. К этой женщине ходил матерый эксгибиционист. Ему ничто не помогало; пробовали гипноз, рациональную психотерапию, гештальт, психоанализ - впустую.
Целительнице он надоел смертельно.
Однажды она погрузила его в легкий эриксоновский гипноз и заставила воображать всякую всячину. Бедняга, как обычно, сразу увидел льва, который в подобных видениях равнозначен "Я". В сторонке от льва прогуливался папа. Папа эксгибициониста, не льва.
Лев этот тоже осточертел докторше. Она уже понятия не имела, что с ним дальше делать.
"Хорошо, - сказала она наобум.
– Лев съел папу".
И лев съел папу.
На следующий сеанс клиент явился с букетом роз и прочими дарами. Он полностью выздоровел и теперь сиял.
Кто же мог знать?
А вы говорите: Солитер. С дурной уверенностью.
О деликатных тонкостях
На уроке сексуальной квалификации доктор Щеглов рассказал нам, что экспертиза эротической видеопродукции - дело весьма тонкое и непростое. Собирается важная комиссия, состоящая из солидных людей. Они отсматривают фильм и приглядываются: подтягивается ли во время совокупления мошонка. Если она подтягивается, то копуляция натуральная, а кино порнографическое, и за него надо посадить. А если висит, то это полное фуфло, обман потребителя, равнодушная имитация, она же - высокое, как известно, искусство. Сажать не надо, можно дать приз Венецианского кинофестиваля.
Вообще, эти уроки бывали очень познавательными. Один доцент, например, Петров ему фамилия, вел у нас цикл "Социальные аспекты сексологии". Он ничего другого не делал, кроме как пересказывал нам сцены из разных фильмов, особенно напирая на "Калигулу", и в глазах его, которые над аккуратной бородкой были, светилось неподдельное восхищение.
А профессор Либих - ныне покойный, как я понимаю, но если нет, то виртуально прошу у него прощения - задавал неожиданные вопросы: чем, например, должно пахнуть в уборной? И сам же отвечал, что в уборной всегда должно немножко пахнуть уборной. Он был милый человек, но очень сильно смахивал на Берию. Однажды он решил показать нам гипноз. Для этого, по его словам, ему нужно было выбрать идеальную кандидатКУ, и он пошел по проходу, выискивая сродственную, созвучную его душевному строю, фигуру. И вдруг, подавшись вперед, молча задвигал нижней челюстью. Я по сей день пытаюсь подобрать какой-нибудь подходящий аналог из животного мира, но безуспешно. Подвигал, походил, схватил одну самку. И загипнотизировал.
Мужские руки
Не знаю, с какого-такого женского счастья, но мне вдруг вспомнилось одно восьмое марта - история про мужские руки. Не ко времени, да и случай довольно бесхитростный, ну и ладно.
В последнюю больничную весну мне взбрела в голову дурная идея, которая состояла в совокупном гастрономическом поздравлении женского коллектива. На меня уже посматривали косо, так как годы общения с друзьями - урологом и физкультурником - не прошли даром, и я все глубже завинчивался в хмельной водоворот. Поэтому я прислушался к царившей в голове пустоте и пообещал доставить к столу мясное блюдо собственного приготовления, на всех.
– Мужскими руками, мужскими руками, - восторженно перешептывался средний медицинский персонал.
Мне выделили деньги из банно-прачечного ресурса. Я, конечно, не упустил попользоваться и накануне праздника отпросился с самого утра: готовить. Меня подозрительно благословили и отпустили. Я купил сырье, водочки, поехал домой. Возле Старой Деревни, на выходе из маршрутки, был ненадолго остановлен милицией.
А дома, неоднократно ужаленный змием, я обнаружил, что сырья набралось слишком много, а я уже в полудреме. Поэтому я мучительно покрошил все на сковороду, не очень пожарил, высыпал в трехлитровую банку и залил всякой всячиной: уксусом, кетчупом, горчицей; настриг туда травки разной, добавил черных горошков, какие нашел. Банка получилась вроде той, в которую Митьки закатывали зельц с маргарином, чтобы кормиться в течение месяца.
Утром все это было зеленоватого, глинистого цвета. Стерпится - слюбится! Принес я банку, персонал все это вывалил на тарелки, ковыряется с любопытством, не без гадливости. Но восхищение моим подвигом взяло верх. Опять зашептали, толкая друг дружку слоеными локтями: мужские руки! главное, что мужские руки!
А мужские руки с бодуна тряслись так, что рюмку расплескали.
Потом еще били по ним, чтоб не лезли, куда не просят.
Марков
Цепочка ассоциаций, восстановить которую мне уже не удастся, да и черт с ней, привела к одному моему пациенту. Это была история маленьких радостей и больших разочарований под равнодушным солнцем.
Тот пациент, назовем его Марков, сломал себе шею. Он был начальником в какой-то конторе, где основной костяк составляли богатые одинокие бухгалтерши средних лет, много наворовавшие, но чистые душой и сердцем, с несложившейся личной жизнью. Они его боготворили. Ему сделали операцию, и преданный коллектив, объединившись с его женой, того же сорта особой, напитался энтузиазмом. Все, что ниже пояса, у Маркова оказалось парализованным, и всем хотелось срочно поставить его на ноги. Ни о каких сроках никто и слышать не желал: поскорее, поскорее на реабилитацию.