Кузница Тьмы
Шрифт:
Она заметила, что юноша пожимает плечами.
– Какая стоянка ближе, Фарор?
– Та, что мы прозвали Чашей. Ты ее еще не видел. Я поеду впереди.
Спиннок пошел к коню. Ответная улыбка - такая невинная - погладила ее промеж ног, женщина отвела взгляд, хватая поводья и мысленно проклиная свою слабость. Она слышала, как юноша садится в седло. Развернула своего скакуна и послала вперед, к дороге вдоль берега.
– Мать Тьма - вот ответ, - сказал сзади Спиннок.
"Так мы молимся" .
– Об этом писал поэт Галлан, - заметила
– И почему я не удивлен?
– Спиннок развеселился.
– Давай послушаем, о прекрасная кузина.
Она не ответила сразу, сражаясь с внезапно застучавшим сердцем. Он стал хранителем год назад, но лишь сегодня решил заняться с ней легким флиртом.
– Ладно, ладно, раз ты так просишь. Галлан писал: "И в безграничной тьме нас ждет любой ответ".
Через миг, когда кони заплясали, отыскивая путь по неровной земле, Спиннок хмыкнул: - Так и думал.
– Что ты думал, Спиннок?
Он засмеялся.
– Едва пригоршня слов поэта, и я потерял всякое понимание. Такое искусство не по мне.
– Тонкости учатся.
– Неужели?
– Она поняла, что Спиннок улыбается.
– А теперь в седовласой мудрости своей не пожмешь ли мне руку?
Она глянула назад.
– Я тебя обидела, кузен?
Он беззаботно тряхнул головой: - Никоим образом, Фарор Хенд. Но между нами не так уж много лет, верно?
Она долгий миг вглядывалась в его глаза, а потом снова отвернулась.
– Вскоре будет темно, и Финарра не порадуется, если мы не успеем приготовить ужин к ее возращению. Не поставим палатку и не... гм... разложим постели.
– Финарра огорченная? Никогда такого не видел, кузина.
– И не увидишь нынешней ночью.
– Она найдет нас в темноте?
– Разумеется, Спиннок. По свету костра.
– На стоянке, что прозвана Чашей?
– А, верно. Но она отлично знает стоянки, эту она первой и открыла.
– И блуждать не будет.
– Нет, - ответила Фарор.
– Значит, - добавил, снова заинтересовавшись, Спиннок, - ночь не узрит откровений. В свете огня не отыщутся ответы.
– Похоже, ты отлично понял Галлана.
– Я становлюсь старше с каждым мгновением.
Она вздохнула.
– Как все мы.
Капитан Финарра Стоун натянула удила, уставившись на выброшенный к волнистой линии прибоя остов. Горький воздух пропитался сладкой, тяжелой вонью разложения. Она провела годы, патрулируя Манящую Судьбу и Внешние Пределы, край моря Витр. Никогда раньше ей не встречалась подобная тварь, живая или мертвая.
Она уехала далеко от спутников и не сумеет вернуться до темноты. И теперь успела пожалеть, что осталась в одиночестве.
Зверь был огромен, но так изглодан кислотой Витра, что трудно было определить его природу. Там и тут на массивном торсе оставались рваные полотнища чешуйчатой, лишенной цвета шкуры. Ниже толстые слои мускулов переходили в закругленный частокол запятнанных красным ребер. Хранимое ребрами бледное брюхо вспорото, органы рассыпаны по земле, почти там, где Витр неспешно лижет кремневый песок.
Ближайшая задняя лапа, поджатая словно у кота, высотой не уступала
Голова и шея отсутствовали, культя между лопаток казалась погрызенной, оторванной клыками.
Она не могла сказать, была ли это морская или сухопутная тварь, ведь мифические драконы крылаты, но над горбатой спиной нет малейшего признака крыльев. Какой-то привязанный к земле родич легендарных Элайнтов? Она не могла сказать. Среди Тисте едва ли кто мог похвастаться, что встречал дракона. До сего момента Финарра считала россказни преувеличением - никакой зверь в мире не мог быть столь большим, как передавали.
Конь беспокоился. Финарра смотрела на обрубок шеи, пытаясь вообразить вес головы, которую держали на высоте такие сильные мышцы. Она заметила порванный сосуд - возможно, сонную артерию: зияющий просвет походил на рот, способный проглотить мужской кулак.
Причуда воздушных потоков понесла тяжкий смрад к ней, конь дернулся и отступил на шаг.
При этом звуке обрубок шевельнулся.
Дыхание замерло в груди. Она неподвижно взирала, как ближайшая лапа глубже вонзилась в мерцающий песок. Задние лапы поджались и распрямились; торс приподнялся и упал выше, заставив содрогнуться весь берег. Дрожь пробудила в Финарре ощущение опасности. Она послала коня назад, не сводя глаз с ужасной культи. Та моталась, слепо ощупывая пространство. Вторая передняя лапа вывернулась и вонзила когти в песок рядом с первой.
– Ты мертв, - сказала она чудищу.
– У тебя оторвана голова. Витр растворяет плоть. Пора прекратить борьбу.
Мгновенная тишина, словно зверь как-то сумел услышать и понять слова, затем тварь рванулась прямо к ней, непостижимо быстро сокращая расстояние. Лапа прорезала воздух.
Конь завизжал, пятясь. Нависшая распяленная лапа схватилась за передние ноги, разбивая деревянные щитки доспеха, и бросило животное в воздух. Финарра ощутила, как скользит влево, и тут же туша коня оказалась сверху. Ошеломленная, не верящая в неизбежную гибель, она почувствовала, что одна нога вылезла из стремени, но ведь этого мало - они с конем падают вместе.
Вторая лапа показалась с другой стороны; она мельком увидела когти, тут же заслонившие все поле зрения - последовало касание, крик коня внезапно прервался - Финарра взлетела ввысь.
И тяжело ударилась левым плечом о землю, видя над собой остов коня - голова и шея оторваны. Зверь налегал, терзая скакуна когтями. Трещали, ломаясь, кости, кровь плескала на песок.
Затем демон снова затих.
Боль заливала плечо. Сломалась кость, пламя лизало руку, ладонь онемела. Она пыталась дышать ровно, чтобы не услышала тварь - не веря, что та мертва и гадая, может ли такое чудище вообще умереть. Наверно, жизнь ее поддерживает колдовство, природная стихия бунтует против законов, и если Витр завершит работу, растворив даже кости, что-то бесформенное, раскаленное добела поселится на берегу, вылетев из глубины, опасное как никогда.