Кузня Крови

Игнатов Михаил Павлович

Наглый бухнул сапогом в дверь набольшого. Ну или самого богатого на выселках.

Кодик рявкнул:

— Хозяин, бегом на улицу!

В доме кто-то испугано охнул, а ответили Кодику со спины:

— Вы там в лесу совсем оголодали? Или бошки поотстудили, что к самим стенам Верде вышли? А ну, пшли отсюда, пока я мужиков не кликнул.

Я недовольно обернулся. Эдак мы и самого адепта не заметим. Под навесом с дровами стоял бородатый мужик и многозначительно помахивал топором.

Пришлось распахнуть плащ, обнажая одеяние идара с языками пламени на плече, и предложить:

— У вас прячется беглый адепт. Предлагаю один щит за то, что ты тихонько шепнёшь, в каком именно дворе. По мне — более чем щедро.

Судя по тому, как нахмурился Наглый, даже более чем. Ведь каждый потерянный мной щит — это потерянная кормёжка. Но я предложил плату лишь в насмешку. Мне ещё ни разу не удавалось решить задание таким способом. То не тому предложу, то просят слишком много. Так почему же не предложить столько, что и брать нет смысла?

Вот и сейчас мужик лишь нахмурился:

— Чего ты несёшь?

Кодик рыкнул:

— Поклонился идару!

Мужик лишь вытаращился на него, а мне это всё надоело.

Я приказал:

— Хённам Кодик, скрути его. Наглый, проверь дом.

Наглый забурчал под нос:

— Опять я. Кого не жалко? Снова меня.

Слева от дверей тут же замер с занесённым мечом Старик. Тощий поднял лук, натягивая тетиву.

Мужик же неожиданно вызверился:

— Вы чего это, а? Вы это оставьте.

Рубанул перед собой топором, но я не зря приказал скрутить его Кодику. С наставников сталось бы пообещать местным денег за то, что кому-то из нас пустят кровь. Фату попадал в такую передрягу, три дня подряд рассказывал без умолку.

Три удара сердца и топор улетел в сторону, а мужик уткнулся мордой в грязь двора, завыл от боли в вывернутой руке.

Наглый появился на крыльце, что-то поспешно дожёвывая:

— Никого, только баба с дитём! Хороша!

Мужик вывернулся, захрипел, поднял голову, показывая маску лица с безумными глазами. По бороде стекала грязь. Неожиданно он заорал:

— Не трожьте, не трожьте её! — Я невольно вогнулся от этого вопля, разнёсшегося над выселками. Кодик быстро ткнул мужика в шею, затыкая его. Дальше он лишь надрывно и едва слышно хрипел. — Хранителями заклинаю, не трожьте… Я ухоронку отдам, ухоронку…

Здоровяк растеряно протянул:

— Ты чего это блажишь, а? — оглянулся на скалящегося Наглеца. — Ты чего там сотворил, а?

Я было тоже обернулся на Наглеца, он аж отступил, закашлявшись от моего взгляда. Но я уже опомнился: что бы он успел сделать, да и тишина стояла. Раздражённо рявкнул:

— А ну, успокоились все! Хённам, в дом его и запри от греха.

Кодик вздёрнул мужика из грязи на ноги, тот сверкнул в мою сторону горящими глазами и вдруг скороговоркой забормотал:

— Третий двор. Третий двор налево. Вы за ним пришли, он серебром платит за всё, серебром. Только никого больше не трожьте, никого не трожьте, Хранителями заклинаю!

Но я лишь нахмурился, не спеша благодарить за подсказку. Что-то сегодня наставники накрутили. Отвернулся от выворачивающего шею мужика, медленно огляделся.

Мои десяток настороженно зыркает по сторонам, не раз и не два получив стрелу или сталь в прошлых таких вот заданиях. Конечно, может быть и так, что здесь спрятали два десятка врагов, которые нас и так перемелют, но такая ловушка использовалась совсем недавно, не думаю, что наставники повторятся.

Ловкач привычно пробежался от сараев к хлеву, проверил его, покачал головой. Никого.

Я приказал ему:

— А ну, дуй к ограде, обойди к этому третьему двору кругом, по полю.

Ловкач скривился, но послушно метнулся к дальнему краю подворья. Только навоз из-под сапог полетел.

Остальным я махнул рукой:

— Следующий двор.

Подсказка — это хорошо, но оставить за спиной непроверенные подворья — такой глупости я не делал давно. Наставники отучили.

Пусто. Даже хозяев нет.

Следующий. Здесь хозяева нашлись, но их солдаты заткнули быстро, никто в доме орать при виде Наглеца и Здоровяка, что сунулся вместе с ним, не решился. По двору пробежал Поварёнок. Следующий двор…

Вот он, третий по счёту и налево.

Наглый на миг приникает глазом к щели в воротах из толстых жердей, затем толкает их, распахивая пошире.

Десять ударов сердца и мы уже во дворе, расходимся по нему. Всё та же грязь по щиколотку, только по краю проложена тропка из плах.

Наглый только шагает на первую ступень крыльца, когда кто-то низким голосом рявкает:

— Агдже!

И тут же раздаётся взрыв и дикий крик, полный боли. Справа.

Рывком оборачиваюсь, только чтобы увидеть падающего Толстяка, который пытался зайти в хлев. У него в груди здоровенная дыра. Я вижу оголённые рёбра, какое-то обугленное месиво. И кровь, которая забрызгала всё вокруг.

На мгновение всё словно замирает. Я только и могу, что глядеть на рухнувшего Толстяка, на пузыри крови на его губах. На замершего в дверях хлева худого детину с какой-то козлиной бородкой.

Он скалится, его направленная на меня рука наливается свечением:

— Агд… — и я, опомнившись, вскидываю вверх меч, отлично поняв, что сейчас произойдёт, — же!

Огненный шар, который я всё же сумел принять на клинок, вспухает едва ли не втрое, лопается с оглушительным воем, окатывая меня жаром и алыми брызгами.

Я жмурюсь, лицо и руки обжигает.

— Агдже!

Вслепую, едва ли не ощущая вставшей дыбом шкурой, как ко мне несётся смерть, прыгаю в сторону.

Слева жахает, а я ещё живой. Через боль открываю глаза, они слезятся, но этого хватает, чтобы видеть силуэт со светящейся рукой. И поленницу в шаге от себя. Прыжок и я прячусь за ней. Край её тут же разносит очередная техника адепта, прямо за моей спиной. Но едва я успеваю проскочить чуть дальше, как слышен новый активатор.

— Херристра аут!