Кузня Крови
Шрифт:
Вот только я даже не улыбаюсь всем этим шуткам. А внимательно слушаю, что говорят наставники, и пытаюсь примерить всё это на себя и свой неполный десяток.
Парни, видно, за этот месяц пути забыли, как изощрялись наставники в своих заданиях, сколько раз мы падали, словив стрелу в грудь или удар в спину. И забыли, что мы ещё не идары.
Нам, Безымянный побери все их шутки, ещё даже не известно, насколько хорошо сгустили в наших жилах ихор все эти месяцы в Кузне. И даже это неважно. Пусть все бы они так и не превзошли силу вторых, третьих и прочих сыновей. Но даже им достаётся пусть и слабый, но полноценный третий дар — крепость кожи. После посвящения любой из них выдержал бы удар мечом или стрелу в горло.
После схватки с адептом прошло уже много недель. И теперь я не столько радуюсь своей победе, сколько изумляюсь. Так и не верится, что я, ещё не прошедший посвящения, сумел убить идара. Это первенцы, старшая кровь, идары, идущие по пути меча, могут плевать на техники своих младших братьев, идаров идущих по пути слова и жеста, внешних техник.
И то, не всегда.
Многие герои прошлого бесславно погибали, лишившись, случайно или из-за предательства, своего меча и оставшись беспомощны перед врагами.
Была бы моя воля, я бы рассказал парням, как это «здорово», когда тебя пытаются убить по-настоящему, а то они за эти месяцы привыкли, что поражение в схватке это всего лишь несколько минут тёмного ничего.
Но я поклялся владетелю Суаву молчать. Как и мои люди. Все остальные считают, что один из моих солдат умер от сердца, один сломал ногу так, что даже адепты Великого дома Верде не сумели поставить его на ноги в срок, а ещё одного пришлось выдать судье, за преступление, от которого он пытался скрыться в солдатах. Ещё и насмехались моей удаче.
А я молчу. Но не жду ничего хорошего от испытания. Оно не может быть лёгким. В подвале мы стояли один на один против Кровавого жнеца. Здесь я ожидаю, что мы будем один на один с равным нам отрядом. Это самое меньшее, чего я ожидаю.
Только в подвале я, обучавшийся мечу с шести лет стоял против того, кто меч и не держал в руках. И то, там нашлось место и смерти слабейшего из нас и ранам у других. А теперь против наших людей, большинство из которых всего несколько месяцев, как взяли в руки меч, выйдут риольцы, которые, может быть, стали солдатами годы назад. Только я вижу здесь проблему?
Оглядевшись, обнаружил вокруг улыбающиеся лица. Видимо, только я. Хотя я несправедлив. Трейдо, Адалио и ещё пара ребят и не думают веселиться, не травят байки и не делятся шутками.
По жилам неожиданно словно пробежал огонь. Приятный, бодрящий, прогнавший из колен и спины накопившуюся усталость. Один из наставников обратился к своей силе Паладина, накрыв наш отряд аурой.
Спустя несколько ударов сердца я невольно хмыкнул. Своим мыслям. Интересно, используй Паладин ауру ободрения в тот момент, когда тени в очередной раз замораживают мне сердце, помог бы этот ласковый жар в жилах или нет?
Я очень, очень хотел бы стать Великим паладином, получить эту силу. И в который раз вернулся к подсчёту своих шансов на это.
За и против.
За — то, что я наследник своего отца, Великого паладина. Против — я вырос, слушая вечную ругань отца и матушки о проклятии слабости моей крови. За — моя матушка всегда любила отца, как и он её. Против — то, что даже верный дистро Флайм сомневался в моей крови перед тем, как я его убил. За — я ни дня не ленился здесь, в Кузне
Если уж кто и может сказать, что он изо всех сил выпаривал свою кровь, то это я. Взять хотя бы ту череду непрерывных поединков против южан. Против то, что сам отец не верил в меня, раз отослал в Кузню, а не подождал год и не отвёз меня к алтарю Хранителя севера в Грандоре. Против и то, что здесь, в Кузне, где собрались не наследники, а третьи сыновья владетелей Домов, я не могу победить не то, что всех, а не могу победить многих из них. Трейдо, Адалио, Эстро…
Да я даже Хасока побеждал не всегда!
Дёрнул повод, заставляя Черныша объехать камень. Он обиженно фыркнул, укоризненно покосился на меня голубым глазом. Опомнившись, я отпустил повод, наклонился и огладил шею грауха, прося прощения. Он то разве виноват, что «против» набралось так много?
В конце концов, за то, что я, ещё даже не идар, убил идара, адепта внешних техник, Возвышенного плетущего. Простым топором, вливая в него жар души, пытаясь использовать недоступное умение меча, продавил и защиту техники, и защиту третьего дара Хранителей.
И плевать на то, скольким я проиграл в поединках.
У любого Великого паладина тоже есть куда стремиться. К прозвищу Клинка, к примеру. Это те из них, кто сумел так далеко пройти по пути меча, что овладел аурой меча. Их оружие становится смертоносней во много раз, чем обычная сталь.
Они могут рассекать доспехи солдат и камни, не используя даже умения меча, одним простым взмахом меча. Они, Достигшие границ, могут использовать в качестве оружия даже простую палку, окружая её аурой меча.
Но и они погибали в прошлом. Потому что это предел, граница возможностей идаров. Уже тысячу лет, как утрачен седьмой дар, когда идарам не нужен был ни меч, ни топор, ни палка. Хватало их воли, чтобы незримые мечи рассекали врагов.
Жаль, конечно, что с гибелью Безымянного утрачено так много.
Нажав пятками, я заставил Черныша прибавить ход, возвращаясь на своё место в колонне.
Хватит мечтать о Ступивших за предел. Они исчезли тысячу лет назад. Мне пора бы снова думать, что случится со мной у алтаря при посвящении Хранителям.
***
Глебол привстал на стременах, оглядывая отряд. То ли дело задания для птенцов — каждый день что-то новое можно придумать. А эта дорога… Одна и та же каждый год, знакомая уже до последнего поворота и куста…
Тоска.
И никуда от неё не деться.
Нужно внимательно следить, чтобы в пути, начавшие сходить от безделия с ума, юноши не натворили каких глупостей. Пожалуй, уже сегодня стоит на привале устроить смотр их людям и лошадям. Пора. Колко высмеять нерях перед строем остальных птенцов. Так, чтобы до румянца на лицах, чтобы у них руки опускались на мечи. А после пригрозить повторять смотр каждый день. Угрозы хватит как раз до места испытания.