Квантовый вор
Шрифт:
— Я должен идти, надо еще кое-что сделать, — говорю я Раймонде. — И если мы больше не увидимся, спасибо тебе.
Она не отвечает и отводит взгляд.
Я закрываю за собой дверь и на лифте возвращаюсь на уровень улиц. Мой гевулот как-то странно подрагивает, и внезапно рядом со мной на проспекте появляется молодой темноволосый парень. Он шагает в ногу со мной. У него мое лицо, но чужая непринужденная улыбка. Я жестом предлагаю ему показывать дорогу и следую за ним.
Интерлюдия
Добродетель
Джилбертине
— Что там? — спрашивает она Кота.
Тот оглядывается, и его глаза странно мерцают.
— Ты все узнаешь, когда вернется господин, — отвечает он мурлыкающим голосом.
Джилбертина просыпается в своей квартире в Монгольфьевиле, рядом с теплым посапывающим очередным любовником, чье имя уже тускнеет в памяти. Ее гевулот-контракты всегда тщательно составлены, чтобы никому не причинять неудобств, и от встреч остаются только милые воспоминания о плотских наслаждениях, сопровождаемые вспышками эмоций, связанных с приятными запахами и местами.
В последнее время Джилбертине часто снятся сны. А собственные воспоминания кажутся ей зыбкими и неуютными. Возможно, она стареет, хотя и не в обычном, древнем смысле этого слова. Недуг бессмертных, о котором столько твердит Батильда, вызван тем, что сознание много раз стиралось и переписывалось заново.
Разделенное воспоминание приходит в тот момент, когда Джилбертина принимает душ вместе со своим любовником, и его безымянные руки намыливают ей спину. Послание срочное и тревожное. Раймонда.
Джилбертина выскальзывает из объятий любовника, закрывшись гевулотом. В любом случае, так и было задумано с самого начала. Перед уходом она задерживается лишь для того, чтобы забрать с тумбочки свои Часы. Джилбертина снимает их, когда занимается любовью. Ее смущает слово Virtus, выгравированное на крышке, — это словно дурная шутка.
Раймонда ждет ее в Чреве, в своей квартирке. На ее бледном, осунувшемся лице веснушки кажутся еще ярче.
— Что случилось? — спрашивает Джилбертина.
— Поль. Он пропал.
— Как?
— Он ушел. Я не знаю, где он. И не знаю, что мне делать.
Джилбертина обнимает подругу, чувствуя, как гнев закипает в груди.
— Тише. Не беспокойся. Все будет хорошо.
— Хорошо? — У Раймонды дрожат плечи. — Как все может быть хорошо?
Я его найду и заставлю заплатить,решает Джилбертина.
Ее гевулот-контракты, даже очень старые, всегда тщательно составлены. И в них имеются пункты на все случаи жизни.
Джилбертина довольна тем, что смогла его удивить. Она находит его в странном парке роботов в Лабиринте, сидящим на багажном контейнере и с улыбкой глядящим в пустоту. На нем гладкий темно-синий костюм в стиле зоку, руках он вертит небольшой ларец.
Как только она позволяет себя увидеть, на его лице на мгновение появляется выражение маленького испуганного мальчика. Потом он улыбается.
— А, это ты, — говорит Поль.
Но это не тот Поль, которого помнит Джилбертина, — порой безрассудный и эгоистичный архитектор, безнадежно влюбленный в ее подругу. Сейчас его взгляд ясен и невыразителен, а от улыбки веет холодом.
— Ты не могла бы напомнить, как тебя зовут?
— А ты забыл?
Он разводит руками.
— Я заставил себя забыть, — отвечает он.
Джилбертина делает глубокий вдох.
— Я Джилбертина Шалбатана. А ты Поль Сернин. Ты любил мою подругу Раймонду. Она страдает. Ты должен вернуться. Или хотя бы иметь мужество попрощаться с ней. Однажды она уже прощала тебя.
Она швыряет ему воспоминание и приоткрывает свой гевулот.
Их познакомила Раймонда, ставшая подругой и соратницей Джилбертины с того самого дня, как приехала из Нанеди, — девушка из медленногорода в большом мире, страстно желавшая заниматься музыкой. В тайне Джилбертина ненавидела ее за непринужденную грацию, за то, что она без видимых усилий получала все, что хотела. И Поль был одним из ее трофеев. Поэтому Джилбертина тоже захотела его получить. А заставить его пожелать то, чего у него не было, не составило никакого труда.
Но их связь длилась недолго. Он вернулся к Раймонде, ездил за ней в Нанеди и даже отказался от воспоминаний о Джилбертине. Тогда она смирилась с этим. Но этого, этого она не допустит.
Поль равнодушно рассматривает ее.
— Спасибо, — произносит он. — В прошлом я получил от тебя не слишком много.
К своему ужасу, Джилбертина чувствует, как что-товгрызается в ее гевулот.
— Но ты права, — негромко продолжает он, — Поль Сернин не мог уйти. И он остается здесь, внутри тебя и внутри остальных. А что касается меня, всегда найдется место, где я еще должен побывать. Украсть огонь у богов. Стать Прометеем. И все такое прочее.
— Мне на это наплевать, — говорит Джилбертина. — Но у тебя и этой девочки есть ребенок.
Он вздрагивает.
— Такоея бы запомнил, — отвечает он. — Нет, этого не может быть.
— Еще как может, — возражает Джилбертина, стараясь выплеснуть весь яд прошлой обиды.
— Ты не понимаешь. Я бы не смог этого забыть. — Он качает головой. — В любом случае это не имеет значения. Сейчас речь не обо мне. Дело касается тебя.
Джилбертина распрямляет плечи и обращается к экзопамяти.
— Ты сошел с ума.
Она ощущает странное покалывание в голове, и внезапно та часть ее разума, которая осуществляет связь с остальным миром, оказывается отделённой сплошной стеной. Так чувствует себя человек с ампутированной конечностью, по привычке стремящийся воспользоваться ею.
Поль поднимается на ноги.
— Боюсь, я заблокировал твой канал связи с экзопамятью. Но не тревожься, через несколько мгновений все восстановится.