Кванты. Как волшебники от математики заработали миллиарды и чуть не обрушили фондовый рынок
Шрифт:
Вайнштейн упивался успехом. Теперь он был богатым плейбоем, каждое лето снимал новую виллу в Хэмптонсе. Он продолжал играть в карты, за столом высоких ставок он сидел рядом с такими знаменитостями, как Мэтт Деймон. [116] Он продолжал играть и со своими коллегами-квантами в Нью-Йорке. Играли, конечно, в покер.
Боаз Вайнштейн действовал решительно. [117] Сигаретного дыма в комнате, где шла игра, не было. Питер Мюллер помешался на здоровье, он чуть было не отказался от работы в BARRA из-за единственного бычка в унитазе,
116
Мэтью Деймон (род. 1970) — американский актер, сценарист, продюсер, лауреат премий «Золотой глобус» и «Оскар». Прим. ред.
117
Рассказ об игре основан на интервью с людьми, присутствовавшими на ней. Некоторые детали, например победа Мюллера и сумма ставки, добавлены ради правдоподобия. Известно, что Мюллер в этой группе был асом, а Эснесс — новичком. Другие, не названные поименно менеджеры хедж-фондов, также часто участвовали в игре.
В ту ночь в конце 2006 года за столом оставались одни кванты. Они долгое время шли на равных. Вайнштейн потчевал собравшихся историями о «корреляции» — техническом термине из области кредитного трейдинга, который он подробно разъяснял оппонентам.
— Сумасшедшие допущения, — сказал он, кладя на стол колоду и беря свои карты. — Корреляции смехотворны.
Речь шла о взрыве цен на недвижимость. Рынок жилья переживал бум уже несколько лет, а теперь пошел на спад в таких перенасыщенных регионах, как Южная Каролина и Флорида. Цены на жилье увеличились за пять лет более чем в два раза по всей стране. Это помогало поддержать экономику, но приводило к образованию непрочного пузыря.
Все больше инвесторов, включая Вайнштейна, считало, что он лопнет, как гнойный нарыв. Вайнштейн был единственным, кто думал, что Уолл-стрит положит конец пузырю.
Deutsche Bank активно участвовал в ипотечном кредитовании — частично в субстандартном. В 2006 году банк купил Chapel Funding, инициатора ипотечных кредитов, и объединился с Hispanic National Mortgage Association, чтобы давать ссуды латиноамериканцам и иммигрантам.
Кроме того, Deutsche Bank был крупным игроком на рынке секьюритизации активов. Он покупал ипотечные ссуды, превращал их в ценные бумаги, дробил их и продавал инвесторам по всему миру.
Банки занимаются секьюритизацией, чтобы покрыть риск, как тост вареньем. Вместо того чтобы уместить сладкое на маленький кусок и съесть его за один укус (рискуя, что варенье упадет на пол), его обычно размазывают ровным слоем, чтобы можно было много раз кусать и всегда было вкусно. За счет умения квантов диверсифицировать (размазывать варенье) риск уменьшается.
Если один инвестор покупает закладную по субстандартному кредиту на сумму 250 тысяч долларов, он берет на себя весь риск, если кредит не будет выплачен (это весьма вероятно, так как субстандартные кредиты обычно даются наименее кредитоспособным заемщикам). Но если тысяча закладных по субстандартным кредитам, каждая на сумму 250 тысяч долларов, объединены и превращены в одну ценную бумагу общей стоимостью 250 миллионов долларов, то бумага может быть разделена на несколько долей. Потенциальные убытки от невыплаты кредита будут компенсироваться тем, что он представлял собой только небольшую часть от общей стоимости ценной бумаги.
Доли ценных бумаг — они обычно были младшими в
Те части, которые с большей вероятностью могут уйти в дефолт, явно более рискованны, но и сулят большую прибыль.
В 2004–2007 годах миллиарды субстандартных ипотечных кредитов были «упакованы» в CDO. Далее их нарезали на транши. Были лакомые куски. Их рейтинговые агентства вроде Standard & Poor’s маркировали знаком AAA. Были и менее привлекательные, даже низкопробные, совсем без рейтинга.
Удивительно, но рейтинги не опирались на изначальное качество основного кредита. Транши AAA могли содержать закладные той же стоимости и качества, что и самые низкие по рейтингу. Прежде всего учитывалось, по какому из кредитов быстрее начнутся выплаты. Владельцы траншей AAA первыми получали деньги. Если заемщики уходили в дефолт, держатели наименее качественных траншей первыми все теряли. Владельцы траншей с более высоким рейтингом только тогда терпели убытки, когда многие заемщики не могли расплатиться.
Одной из основных проблем при работе с хитрыми CDO и их дроблении была оценка фрагментов. Году в 2000-м кванты нашли решение: корреляция. Получив цену одного маленького кусочка, они смогли определить «правильную» стоимость и для всех остальных, наблюдая за их взаимосвязями. Если пул кредитов демонстрировал, скажем, 5 % неплатежей, кванты при помощи компьютера могли рассчитать влияние на каждый фрагмент и проанализировать корреляции между двумя «кусочками пирога», вплоть до AAA.
Отсюда вытекало, что у фрагментов низкого качества и AAA очень мало общего в плане вероятности невыплаты кредитов владельцами недвижимости. Иными словами, корреляция между ними была крайне мала, почти отсутствовала.
Вайнштейн и несколько других трейдеров из Deutsche Bank (и некоторых других умных хедж-фондов) сообразили, что корреляции в большинстве моделей вычислены неверно. Когда они начали изучать кредиты внутри CDO, то обнаружили: многие из них настолько неустойчивы и похожи друг на друга, что падение одного приводит к краху всего пакета. В CDO было столько низкопробных кредитов, что даже владельцы на первый взгляд надежных, высококачественных траншей могли пострадать. Иными словами, корреляции были очень высоки.
Но большинство людей, покупавших и продававших их, были уверены, что корреляции ниже некуда.
Для Вайнштейна это означало хорошую сделку. При помощи еще более запутанной квантовой алхимии можно было играть на понижение фрагментов CDO при помощи его любимого метода: кредитно-дефолтных свопов. Покупая один или несколько взаимосвязанных свопов, Вайнштейн получал что-то вроде страхового полиса на исходные субстандартные кредиты. Если закладные по ним прогорали — что, по его мнению, было более чем вероятно, — страховка себя окупала. Проще говоря, Вайнштейн ставил на то, что рынок недооценивал опасность рынка субстандартного кредитования.
Вайнштейну было на руку еще и то, что большинство трейдеров с энтузиазмом смотрели на рынок недвижимости, а CDO связывали все эти кредиты воедино. Стоимость игры на понижение была чрезвычайно низкой. Вайнштейн видел, что сделка почти беспроигрышная. Можно получить огромную прибыль. А если он ошибался, то терял только скромную сумму, выплаченную за страховку.
— Мы в Deutsche стимулируем торговлю, — сказал Вайнштейн, глядя на свои карты.
Эснесс и Мюллер кивнули. Типичная беседа коллег: один трейдер описывает хитрую новую сделку своим товарищам. Но им становилось скучно.