Квартирный вопрос (сборник)
Шрифт:
Секунды начали растягиваться, отравленные ядовитой водой и испуганные ревом «метеоров». В последний момент пловец остановился и неожиданно нырнул, уходя глубоко под темную поверхность Канала. Вода радостно сомкнулась, принимая в себя добычу. Один из «метеоров» вильнул, словно желая настигнуть добычу во что бы то ни стало. Однако человека уже там не было, зато был второй «метеор». Корабли столкнулись со скрежетом, напомнившим глашатаю голос его господина. Полыхнул огонь, жадно подхваченный Каналом. Радужная пленка поплыла по поверхности воды, вбирая в себя разнообразнейший плавучий мусор. Голова пловца с кепкой, съехавшей на затылок, вынырнула на границе переливчатого пятна. Руки опять взлетели над водой, подталкивая тело к каменной полуразрушенной стене,
Глашатай со свистом втянул в себя воздух, почувствовал резкую боль в груди и понял, что всё это время он не дышал. Толпа взревела, приветствуя потенциального победителя.
— Надо же, как интересно! — ухмыльнулся Лорд, хлопая в ладоши в очередной раз.
Медный голос гонга опять поплыл над площадью, заставляя людей умолкнуть. Глашатай сжался, сожалея, что не может опереться о спинку кресла. Он обмяк, как будто все кости разом расплавились, рубашка вся промокла от пота и леденела на пронизывающем ветру. Хлопающий за спиной плащ совершенно не грел. Один из «метеоров» вяло горел, двигатель его заглох. Второй пытался выдернуть свой нос из чужой кормы, вода пенилась, взбитая миксером винтов. «Метеор» пятился, но прицепившийся к нему горящий корабль тянулся следом. Огонь должен был вот-вот распространиться дальше. Глашатай, завороженный, смотрел на то, как бегают и суетятся какие-то люди, таскающие ведра с песком, пытаясь сбить пламя. Жадные рыжие языки танцевали, иногда прикасаясь к воде, отскакивая от нее, корчась, как от боли, возвращались к судну и продолжали его ласкать, продлевая агонию. Уже один оранжево-алый лоскут протянулся на палубу второго корабля, коснулся, приникая нежно и любовно. Люди на «метеоре» закричали. Глашатай мрачно улыбнулся, увидев яркую вспышку надежды на лице девушки, продолжающей стоять на причале.
— Он может и доплыть, — засмеялся Лорд. — Ты придумал для меня хорошее развлечение на сегодняшний день!
Глашатай расцвел от похвалы господина. Он перестал дрожать и гордо выпрямился, оглядывая окружающих с внезапно возродившейся самоуверенностью. Только где-то в глубине тлел страх, готовый разгореться бушующим пламенем в любой момент — таким же, как то, что пожирало сейчас оба «метеора».
Пловец коснулся стены, приложил к ней обе ладони, охватывая пальцами шероховатые старые камни. Он отдыхал, вдыхая запах старой кладки, кирпичной пыли, отсыревшего гниющего мха, выросшего между камней. Толпа на площади взревела восторгом. Еще бы: они никогда не видели такого, ни на одной из гонок! Добыча, обманувшая охотников, сделавшая их своим трофеем, сумевшая уйти от смерти, выжить и почти победить!
Человеку нужно было еще доплыть обратно, но хищники были слишком заняты спасением своих жизней, чтобы охотиться. Человек мог считать себя победителем. Он гордо улыбнулся, помахал рукой, лихо сдвинул мокрую кепку, готовясь оторваться от стены и начать обратный заплыв. Девушка поднялась с колен, глядя на него, что-то тихо шепча, прижимая руки к груди. Ее глаза лихорадочно блестели, тонкие пальцы сжимались и разжимались, ногти впивались в ладони, но она видела только своего мужа, смеющегося на другой стороне Канала. Он оттолкнулся от стены и поплыл, не торопясь на этот раз, экономя силы, рассчитывая каждый взмах рук. Медный голос гонга раздался в третий раз.
Глашатай вздрогнул от неожиданности, услышав этот торжественный звон, напоминающий погребальный колокол. «По ком плачут гонги?» — подумал он, боясь конкретизировать свою мысль. Лорд опять засмеялся, потирая руки. Он много смеялся в этот день, глашатай мог быть доволен — он смог развлечь господина.
— Гонки еще не закончены! — Лорд давился своим скрипучим смехом, захлебывался словами. В углах рта показались капельки слюны, которые он небрежно стер ладонью.
Глашатай недоуменно посмотрел на своего господина. С его точки зрения, всё уже практически завершилось. Нижнему оставалось только пересечь канал без всяких помех. Он уже обогнул горящие «метеоры» и приближался к середине канала. Да, конечно, этот заплыв в ядовитой воде не пройдет для него даром, но зато он заслужит право на жительство в Верхнем Городе для себя и своей жены. А это право стоит того, чтобы немножко пострадать.
Человек доплыл до середины канала и остановился. Приподнявшись в воде, он торжествующе взмахнул рукой и что-то крикнул. В толпе раздались аплодисменты и смех. Девушка подпрыгивала на месте, из-под каблуков ее туфель летели щепки прогнивших старых досок, она махала обеими руками и невнятно кричала на одной торжествующей тонкой ноте.
Из-за поворотов Канала вылетело сразу четыре «метеора», по два с каждой стороны. Резерв. Тот самый резерв, о котором как-то все забыли, потому что еще не было гонок, где он бы понадобился. Толпа застыла, залитая льдом, обратившись в статуи. Девушка еще кричала, не понимая происходящего, но ее крик утратил торжество, превратившись в визг испуганного животного. Пловец задрожал, оглядываясь. «Метеоры» расходились веером по Каналу, охватывая смертоносным кольцом то место, где находился человек. Он разом потерял самообладание, заметался в поисках выхода, рванулся к берегу, но сразу два судна отсекли ему путь к отступлению.
— Хорошие гонки! Ах, какие хорошие гонки! — скрипел Лорд, барабаня пальцами по резному подлокотнику кресла. — Ты видишь, глашатай, как страх лишает разума?
Глашатай видел, как мечущийся человек попытался нырнуть, но у него не получилось. Похоже, просто перехватило дыхание, сжимая горло беспощадными щупальцами ужаса. Кепка, недавно сдвинутая жестом победителя, беспомощно упала, поплыла по воде, присоединяясь к разнообразнейшему мусору, расцветившему Канал. Глашатай опять ощущал, как размягчается каждая его кость, словно на них капнули ядом, а цепкий страх вползает в сердце и давит на него неясным предчувствием беды. Если бы пловец не был так ослеплен страхом, он, может быть, смог бы найти выход. Если бы он не был так уверен в своей безопасности, а потом так внезапно сдернут с пьедестала удачи появлением очередных охотников, он имел бы шанс доплыть. Но Лорд был прав — страх всегда лишает жертву разума, отсекая пути к спасению, перерезая разом все нити жизни.
Что-то чавкнуло негромко в наступившей ватной тишине, окутавшей площадь, да закричала тоненько и жалобно девушка на причале. Пловец еще взмахивал руками, тело еще пыталось плыть, не поняв, что разрезано пополам. Наконец судороги прекратились, и человек успокоенно закачался на темной воде, раскинув руки и глядя в серое небо стеклянными глазами.
— Гонки окончены! — деревянным голосом объявил глашатай.
— Да, — хрипло квакнул Лорд. — Ты прав, гонки окончены. Теперь нужно позаботиться о проигравшем.
— Каким образом, мой господин? — глашатай почтительно склонился над креслом Лорда, заглядывая ему в глаза.
— Нужно достать из воды тело для захоронения, — пояснил Лорд, облизнув губы и со значением глядя на своего слугу.
— Вам достаточно только распорядиться, — глашатай упорно не желал понимать, что имеет в виду так многозначительно подмигивающий Лорд.
— Разумеется, мне достаточно только распорядиться! — Лорд хихикнул. — Вот я и распоряжаюсь. Принеси мне останки пловца!
— Я? — глашатай отказывался верить в этот приказ.
Этого просто не могло быть сказано — ведь Лорд знает, что он едва умеет плавать! Кроме того, он же глашатай, а хорошими глашатаями не разбрасываются…
Внезапно он вспомнил, что недавно Лорду подарили мальчика. Это был незначительный подарок и мелкое событие, которое не отложилось в памяти. И тем не менее существование этого мальчика только подтверждало приказ Лорда. Дело в том, что голос ребенка был сравним по силе с голосом самого глашатая, а мальчишке было всего десять лет. Через несколько лет его силы только возрастут. А Лорду не нужны два глашатая.