Квест а, б,в, г…
Шрифт:
Неслышный визг ведьмы истязал уши. Подбитая жуткая полковничиха кружилась на месте, развевались остатки седых лохм и рубашечки, раскинутые руки с когтями длиной со стамеску раздували ледяной вихрь, вздымающий с пола и ложа перья, клочья волос и яркие упаковки «Супер-Тюрексов». Вихрь засвистел по спальне, сковывая замерших от ужаса любовников. Маркграфиня выронила разряженный пистолет и бессильно всхлипнула.
Вот этот всхлип чудесной, опытной во всех отношениях (даже в русском сквернословии) женщины избавил Бро от оцепенения. Двоечник
Наступила звенящая тишина. В окно угрожающе заглядывал перевернутый месяц, беззвучно оседала на пол злая метель из перинных перьев и остального.
— Погребцом?! Но как? — пролепетала Луиза-Фредерика. — Ах, он же с серебряными гвоздями и внутри полно серебра. Броня, ты нас спас!
— Пустое, дорогая, я бы за тебя и рояль метнул, — заверил Бро, с тревогой прислушиваясь. — Боюсь, нам еще придется поискать серьезные инструменты воздействия на колдунов.
В доме раздавались панические крики — весьма многочисленные. Донесся звон и грохот, похоже, где-то начали крушить мебель.
Маркграфиня мигом слетела с постели, нашарила среди сброшенных перин и перьев туфельку.
— Броня, ради всего святого, где вторая туфля?! Нам сейчас так задницу надерут…
Князь Волков, не задавая вопросов, отыскал туфельку, подал и принялся отряхивать свой сюртук. Луиза-Фредерика мгновенно обулась, подтянула чулочки и накинула шубу — судя по всему, у нее был солидный опыт экстренных эвакуационных сборов.
Подскочила, чмокнула в губы:
— Броня, это было чудесно. Досадно, что нас прервали самым бессовестным образом. Но сейчас нужно спасаться.
— Уже понял. Какие конкретные предложения? Я с подобными ситуациями, — князь указал на древние пятки, торчащие между креслами, — весьма слабо знаком. Но я определенно должен разбудить графиню.
— Не глупи, — Луиза-Фредерика указала в сторону воплей. — Во-первых, там уже все проснулись. Во-вторых, на кой бес тебе эта невоспитанная девчонка?
— В некотором роде я за нее ответственен, — объяснил Бро. — И потом, вместе будет легче отбиваться. Графиня не робкого десятка.
— Какое отбиваться?! — ужаснулась не совсем настоящая немка. — Даст бог, к конюшне успеем прошмыгнуть. Колдун же бушует.
— А колдуна нельзя погребцом остановить? — на всякий случай уточнил Бро, ободренный решением давней загадки насчет вышеозначенного таинственного предмета и внезапно открывшимися замечательными магическими свойствами артефакта.
— Поставцом? Вряд ли, шибко могуч он, кобель старый, колдун и полковник Бурсов, — прошептала Луиза-Фредерика. — Но на конюшню сейчас бечь бессмысленно — у старика власть над лошадьми. Эх, зря пропадем. Напрасно я сюда сунулась, ведь чуяла, что погано выйдет.
Сокрушаясь, маркграфиня поспешно перезарядила пистолетик, сунула за подвязку короткий стилет. Бро тоже не терял зря времени: застегнул брюки и поднял погребец. С ним было как-то надежнее. Кстати, ведьма выглядела абсолютно мертвой. И с виду так уж лет двести, как смертушка с ней случилась.
— Готов? — вопросила Луиза-Фредерика, напрочь избавившаяся от эффектного немецкого акцента. — Будем выходить, а то тут-то ничего не высидим.
— Это верно. Держись-ка за моей спиной, — пробормотал Бро, решивший, что раз из постели вылезли и ситуация категорически изменилась, руководство придется брать мужчине. Маркграфиня, кстати, не возражала, ей явно было жутковато.
«Понятно, такая же маркграфиня, как я князь. Но природный аристократизм имеется — вон, даже в дрожи очаровательна».
Держа наготове погребец, Бро потянул дверь. Гм, закрыто.
— Ключ-то поверни, я же замкнула, — прошептала Луиза-Фредерика.
— А? — князь кивнул в сторону жутких, торчащих из-за кресел ног хозяйки дома.
— Так ведьма, что ей двери да замки. Открывай, не томи, — заныла маркграфиня.
Когда красивую женщину мучает страх и дурные предчувствия, смотреть на это поистине больно.
— Прорвемся — заверил Бро. — Ты только не волнуйся. Колдун один, и похоже, занят в том крыле дома.
— А слуги? — Луиза-Фредерика вновь всхлипнула. — Эх, влезли мы… Открывай.
Бро взялся за ключ, но в этот момент по ту сторону двери застучали тяжелые шаги, что-то задело стену, посыпалась штукатурка. Затопали еще сильнее, прямо за дверью.
— Не открывай! — зашипела маркграфиня.
Ах, женщины, непременно у них противоречия и неопределенность желаний. Но отпирать сейчас действительно как-то неразумно.
Снаружи подпрыгнули, заскрипел паркет, что-то треснуло…
— Каналья! Мало тебе, тысяча чертей тебе в зад, salaud толстожопый?!
— Свои! — ободрил Бро перепуганную недавнюю немку и распахнул дверь.
Разъяренная д’Обиньи колола шпагой одного из господских слуг — здоровенный детина сам нанизывался грудью на острую сталь, но все равно пытался встать, тянул к фехтовальщице загребущие толстые лапы. Бро немедля огрел представителя колдовского лакейского сословия погребцом по крупной голове. Великан обмяк и покорно сполз со славного французского клинка.
— Bravo! — восхитилась фехтовальщица. — Этих каналий даже посеребренная шпага почти не берет! Быдло и курвы! Mon cher, если вы с фрау маркграфиней закончили, имею честь всучить тебе топор. Без солидной мужской силы и топора мы в эту ночь едва ли уцелеем!
«Закончили», как же. Прямо рок недобрый. Эти проклятые учебные задания доведут до нехороших привычек и сексуальной фрустрации.
Бро принял колун из изящной руки в красной фехтовальной перчатке, стало легче. С топором и погребцом шансы отбиться заметно возросли.