Квест империя. Трилогия
Шрифт:
– Хейди, – сказала левая блондинка. – Ты русский?
– Лин, – представилась правая. – Хейди, Макс же сказал, что его друг русский.
Обе говорили по-русски с очень сильным акцентом, хотя и правильно. Обе были студентками и, по-видимому, были не против немного погулять. Во всех смыслах.
Ну а дальше все пошло своей чередой, то есть как по писаному. Амстердам и в этой реальности остался самим собой. Ему даже народная демократия не смогла мозги вправить. В смысле, черного кобеля добела отмывать замучаешься.
«А все-таки интересно, –
Но с другой стороны, продолжал он рассуждать про себя, ведя одновременно непринужденную светскую беседу, которая, по необходимости состояла из сплошных неприличных анекдотов, в их родной реальности именно немцы, шведы и прочие голландцы едва ли не первыми на Западе отшумели свою великую сексуальную революцию:
«И может быть, они-то и были правы. Живут как люди, и все им по барабану!» – решил он и уже полностью переключился на беседу.
Между тем погода, как это часто случается в Амстердаме, начала портиться, и начавшийся чуть погодя дождик загнал их в бар. Для полноценного загула время было еще детское, но вместе с кофе они употребили по паре бокалов бренди, так что настроение – если иметь в виду девушек, конечно, – начало стремительно подниматься, хотя и так не на нуле стояло.
– Нет, – объяснил Виктор, покуривая русскую папироску – земляки угостили его пачкой одесского беломора, – мы не исторический роман пишем. Мы с коллегой Максом работаем в жанре альтернативной истории.
– Ja, ja! – весело подтвердил Макс. – Die alternative Geschichte.[182] Это про то, что могло бы быть, но чего не случилось никогда.
– А зачем же про это писать? – удивилась несколько прямолинейная Лин. Более простодушной Хейди на эти философские тонкости было наплевать.
– А затем, что, во-первых, это интересно, – наставительно поднял палец Виктор. – Игра ума, полет фантазии… Ну ты понимаешь?
– О да! Да, я понимаю! – У Хейди был грудной голос, полный обещания претворить понимание в действие так скоро, как только будет возможно.
Бренди разогрел девушек, дождь временно перестал, но хмурое небо обещало холодный и дождливый вечер, и компания решила перебраться под надежную крышу квартиры, которую снимали в Амстердаме Хейди и Лин.
– Итак, я продолжаю, – сказал Виктор, когда, покинув бар, они под легким моросящим дождем отправились на квартиру к девушкам. Виктор был рад, что удалось найти такую удачную и, похоже, напрочь лишенную актуальности тему, как альтернативная история.
– Про интерес я вам уже говорил, – сказал он, а его рука между тем начала неторопливое путешествие по спине Хейди сверху вниз. Плавно, медленно, но неумолимо. – Это во-первых, а во-вторых, это ведь весьма эффективный метод моделирования исторических процессов.
– Но этим, кажется, занимаются историки, разве нет? – спросила Лин, которая, судя по всему, была из тех людей, которые никогда не путают дело и «потеху». Огромная ладонь Макса, как-то ненароком сместившаяся с ее плеча
– Нет, сладкая моя, – возразил Виктор. – Историки лишь пытаются воссоздать ход реальных событий. Реконструировать то, что уже случилось. Мы же пытаемся понять, как складываются исторические события. Случайны ли они, или неизбежны. Детерминизм и неопределенность, как единство и борьба противоположностей.
Макс с интересом посмотрел на Виктора, но ничего не сказал, предоставив Виктору витийствовать и дальше.
– Но Гегель… – Лин была не намерена сдаваться без боя, во всяком случае, не в концептуальной дискуссии.
– А зачем нам сейчас Гегель? – искренне удивился Виктор. – Мы, между прочим, не решили еще, что будем пить.
Дискуссии по этому поводу, однако, не получилось. Девушки предложили шнапс, но в результате с легкостью согласились на русскую водку. Макс с видимым и понятным только Виктору облегчением оставил в покое выдающуюся во всех отношениях грудь Лин и отправился покупать водку, пока Виктор и девушки покупали хлеб, сыр и ветчину. Четыре бутылки «Юбилейной», небрежно схваченные за горлышки могучими пальцами Макса, произвели на Хейди и Лин сильное впечатление.
– Не волнуйтесь, барышни, – поспешил успокоить их Виктор. – Три бутылки выпьет Макс, еще одну – я, а вам, боюсь, придется пить воду из-под крана.
Девушки шутку оценили и тут же начали смеяться, но им было неведомо, что в этой шутке, как и следует быть, было место и шутке и истинной правде. И чего в ней было больше, могло показать только время. Или опыт. Которые в данном случае были одним и тем же.
«Надо было брать пять», – с сожалением подумал Виктор, которого, как истинно военного человека, вопросы логистики и снабжения всегда волновали как бы и не поболее, чем тактические и стратегические изыски.
– И все-таки, – продолжала допытываться Лин, когда, поднявшись на четвертый, последний, этаж, они расселись вокруг небольшого стола в крошечной гостиной их квартиры. – И все-таки! Чем тогда социалистическая по форме и содержанию альтернатива должна отличаться от буржуазной? Она же должна чем-то отличаться, ведь правда?
«Вот ведь настырная девка! – подумал с раздражением Виктор. – Если она еще и в постели такая же зануда, я Максу не завидую».
Но вслух он этого, естественно, не сказал, тем более что инициативу перехватил почувствовавший его состояние Макс.
– Правда, – кивнул Макс, принимая эстафету, и начал разливать «Юбилейную» по низким тяжелым стаканам с толстым дном. – Мы рассматриваем варианты, а американцы пишут о несбывшемся. Ты чувствуешь разницу, Лин?
– Но ведь и вы пишете о том, чего не было! – Лин так просто угомониться не могла.
– Так, да не так, – усмехнулся Макс. – Прозит!
Он опрокинул в глотку полный стакан «огненной воды», «закусил» восхищением в глазах обеих фемин и продолжил объяснять Лин основы социалистической теории альтернативной истории.