Квест империя. Трилогия
Шрифт:
– Ты Энцель?! – Он таки ее удивил. – Ты Зеев[249] и ты Энцель…
– Выходит, что так. И это очень опасное знание, «лилия долин» моя, очень.
– Я понимаю. – Голос ее был тих, но тверд. – Тогда «Так составили они войско…»[250]
Маркус посмотрел на нее. Ангел побитый, решительный такой ангел. И любимый… «Сука ты, Зиг. И всегда был сукой…» – Закончить мысль он не успел.
– Когда я смогу увидеться с Четом?
– Ты не сможешь увидеться с Четом, – сказал он тихо. – Не торопись! – поднял он руку, останавливая готовые вырваться у нее возражения –
Он не мог ей сказать всего. И никому не мог. Это была тайна высшего приоритета, о которой в организации знали всего несколько человек. На самом деле никто и никогда уже не сможет говорить с Четом – с настоящим Четом, – потому что Вайнберг умер три месяца назад от инфаркта. Ничего необычного в его возрасте и при его стиле жизни. Вайнберг умер, но будет жить, потому что Чет нужен организации. И поэтому не было некролога, не было торжественных похорон, не шли за гробом колонны бойцов ЛОИ,[251] а была ночь и… Они похоронили его втроем, тайно и безвестно. Пока. О деле знал еще Кон, но именно Кон настоял на том, чтобы Четом стал Маркус.
– Итак? – сказал он – Или все-таки сначала чай?
– Сначала дело, но от чая я не откажусь. – Она улыбнулась – И от бренди тоже.
Маркус встал, подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул в соседнюю комнату. Там сидели Гном и девушка из его группы, которую Маркус по имени не знал.
– Ребята, не в службу, а в дружбу, заварите чай. Покрепче! И, Гном, есть у тебя что-нибудь крепкое?
– Граппа устроит?
– Ну давай граппу!
Он вернулся в комнату и снова сел напротив нее. Живая! А кто же «сломался» в Падуе? Бог ведает, да не скажет. Впрочем, это успеется. Выясним позже. Виктор не дите малое, разберется. И люди уже сегодня вернутся в Падую.
– О чем ты думаешь? У тебя такой вид…
– Думаю… что я дурак! Влюбился в соплячку…
– Макс!
– Ладно, извини.
– Извиняю.
В дверь постучали. Вошел Гном. Он принес поднос с чайником, чашками, сахаром и лимоном. А еще там были рюмки и бутылка граппы.
– Слушай, Гном, а ты на чем так быстро воду кипятишь? – спросил Маркус – На тринитротолуоле, что ли?
– Очень смешно, – серьезно ответил Гном – Я чайник давно поставил, сразу как пришли.
Гном ушел, и они снова остались вдвоем.
Маркус налил ей граппы, и, пока разливал чай, она с опаской вертела рюмку в руке.
– Пей! Не бойся, – сказал он с усмешкой.
Она зажмурилась и проглотила жидкость одним глотком и даже не закашлялась. Вот ведь какие Фемины произрастают в наше время.
Полина быстро отхлебнула из чашки, обожгла разбитые губы, поморщилась, но снова приникла к чашке. Чай был горячим и терпким. Хороший чай. Наконец, напившись, она отодвинула чашку и снова посмотрела на Маркуса.
– Исполком полагает, что большая мировая война неизбежна, – это, конечно, были не ее слова. Так мог говорить только господин профессор Зиг, но не его дочь Ольга.
– Исполком считает, далее, что
– Полина, ты что, это все наизусть выучила? – с интересом спросил Маркус.
– Нет, но… – Она смутилась.
– Ладно. Проехали. Вещай дальше.
– Мы эвакуируем наших людей из САСШ. Американцы договорились с русскими.
Вот это было уже что-то новое, что-то, чего он еще не знал.
– Это надежно?
– Надежней некуда. Из аппарата Госдепа. Неопубликованные параграфы с двенадцатого по восемнадцатый. Секретный протокол к Торговому договору. Мы уже с месяц как начали перебазироваться в Аргентину и Канаду.
– Будет плохо, – сказал Маркус. Ему сейчас было не до шуток, потому что он-то как раз знал, насколько будет плохо.
«Дунайский союз тоже прилип к России, – подумал он с тоской. – А Гетман и не отлипал никогда, так что… будет весело».
Он снова оказался прав, вот только что ему было с этой правды?
– Отец поставил в известность о намерениях американцев Турцию.
– Так. – Маркус начал понимать, что произошло потом. – Изагет-паша обратился к ишуву?[252]
– И к нам, в Исполком. Он прямо предложил возродить проект Фламмера. Мы помогаем Турции Турки предоставляют нам в Палестине максимальную автономию… и независимость после победы.
– Зусмана назначили министром.
– Не только. Еще два министерских поста, и в армии тоже. Они приглашают вернуться всех, кто ушел. С повышением вернуться. В Палестине нам предоставлена полная свобода действий, включая собственную полицию.
– ОК! – сказал Маркус. – Это я уже понял. Ну и при чем тут мы?
– Война, – коротко объяснила Полина.
Что тут скажешь? Емкое слово. Все объясняет, все может объяснить.
– И парламентские методы уже не так эффективны, – сказал он вслух, как бы рассуждая сам с собой.
– В общем, да, – грустно улыбнулась она. – И у вас самая большая боевая организация в Европе.
Ну, тут и к гадалке не ходи. Действительно, самая большая и, вероятно, самая серьезная.
– Так нас приглашают на танец? – прямо спросил Маркус.
– Да, – кивнула Полина. – Можно сказать и так. Отец сказал: место в Исполкоме и представительство во всех организациях.
– А как же старички-либералы? – Это было лишним, конечно, но не сказать этого он просто не мог. После стольких лет вражды, открытой неприязни, откровенной травли, когда их как только ни называли: и фашистами, и нацистами, и террористами…
– Война. – Полина снова улыбнулась, на этот раз с выражением понимания и одобрения. У нее была совершенно обворожительная улыбка, даже с разбитыми губами. – Соглашайтесь, Макс! Сейчас все должны быть вместе.
– Забавно… Твой отец верит обещаниям турок?
– Они дали гарантии. Не знаю что, но папа сказал: самые серьезные гарантии. И потом, они же дают нам такую свободу действий в Палестине, что потом будет очень сложно забрать назад.
– Ну да… Да. Им нужна военная промышленность ишува и кадры, – согласился он. – Может быть…