Квест империя. Трилогия
Шрифт:
«Смотря чем вы торгуете».
«Я торговал металлоломом», – напомнил Рейтер, и Винт улыбнулся с очевидным облегчением.
«Ну вот, теперь я вспомнил совершенно точно. В Вене я покупал именно лом. Черные металлы. И вы тоже покупали».
«О да, – лучезарно улыбнулся Рейтер. – О да. Я покупал это чертово железо».
В следующие полчаса, не забывая про пиво и сосиски, Рейтер и Холмен заново познакомились и обсудили целый рад животрепещущих проблем мировой и европейской политики и экономики.
Из пивной вышли друзьями – они ведь теперь не были даже конкурентами (железом
Холмен оперся одной рукой о парапет, а другую сунул в карман – за сигаретами – да так там и оставил.
«Гуго, – сказал он Рейтеру. – Это твоя тень или моя?»
«Похоже, что общая».
«Не возражаешь, если я его позову?»
«Отчего же… Попробуй».
Винт неторопливо поклонился Рейтеру и, махнув на прощание рукой, отправился в долгий пьяный путь по лабиринту темных улочек старой Праги. Он петлял по этим чертовым мышиным тропам, ругаясь в голос по-французски и по-английски и поскальзываясь непонятно на чем в темноте. Он искал и не находил пути и выхода. А затем он исчез. Он растворился в тенях, голос его слился с далекими шумами улиц Езефова.
Идущего за Рейтером мужчину Винт нагнал почти на Самкова, бесшумно приблизился к нему сзади и вырубил одним стремительным движением распластанной в широкое лезвие ладони.
«Недурно», – отметил про себя Виктор.
Человек упал. Рейтер, успевший уйти довольно далеко и уже почти невидимый на плохо освещенной улице, быстро вернулся, присел над телом, коснулся пальцами горла лежащего на мостовой Коли Вербишева и удовлетворенно крякнув: «Жив», стал обыскивать. «Иди, – бросил он Винту, извлекая из Колиной наплечной кобуры «Ческу Зброевку» калибра 7.65. – Иди. Чего вдвоем-то отсвечивать. И… рад был тебя повидать».
Холмен взглянул на Рейтера, кивнул и, ничего не сказав, пошел прочь, с каждым шагом раскачиваясь все больше и начиная тихо бормотать проклятия по-французски. Виктор решил, что Холмен представляет больший интерес и, послав вслед за Рейтером своего напарника, в одиночку пошел за Винтом. Он уже почти решился брать Винта на прием, когда почувствовал присутствие третьего. Виктор успел даже оглянуться, но тут же был отброшен к стене дома и прижат к ней чьим-то мощным телом. Ощущение было такое, что на него напал паровоз.
– Не ходи за ним, Федя, – тихо, но внятно сказал по-русски очень знакомый голос. И немецкий акцент Макса был тоже здесь, при нем. – Не ходи. Это не твоя операция.
– Я перебежал кому-то дорогу?
– Ты перебежал дорогу мне. – Макс был невозмутим.
– Могу я спросить, во что ты играешь? – Виктор чувствовал себя раздавленным, хотя по-прежнему стоял на ногах. – И ослабь, пожалуйста, хватку. Ты меня по стене размажешь.
Макс хватку ослабил, и по-прежнему не выражая голосом никаких эмоций, сказал:
– Федя, это не имеет отношения к нашим играм. Ты же меня знаешь .
В
– Знаю, – согласился Виктор.
– Поверь, Федя, никому не будет плохо от того, что эта операция не состоится, даже Коля твой отделался легко. Ведь Холмен мог его убить. Ты мне поверь, я знаю.
– Верю, но что значит не состоится? Это, Макс, провалом называется.
– Ну и что? – возразил Макс. – Провал так провал. Мелочь. Все живы. История изначально путанная. Может быть, вы случайно на уголовников вышли.
– Случайно… – сказал Виктор, понимая, что хоть он и не понимает ничего, но и отказать Максу почему-то не может. – Уголовники… А?..
– Их уже завтра здесь не будет, – ответил на невысказанный вопрос Макс. – Ни Гуго, ни Холмена.
– И ты мне, конечно, все объяснишь, но потом, – ехидно заметил Виктор.
– Нет, Федя, ничего я тебе не объясню. Ни сейчас, ни потом. Хочешь верь на слово, хочешь не верь. Это твое дело.
– Ладно, – сказал Виктор и неискренне удивился своему благородству. – Будем считать, что фигуранты убегли. Да! – спохватился он. – А как же Рейтер? Я за ним напарника отправил…
– Все в порядке, – ответил Макс. – Жив твой напарник. Только голова пару дней поболит…
«Почему я вспомнил об этой истории именно сейчас? – спросил себя Виктор. – А вообще-то забавный эпизод. Надо будет спросить, если живы будем… Вот, – понял он вдруг. – В этом-то все и дело! Если будем живы. Подсознание играет».
Этой истории скоро семьдесят лет, а их с Максом разговору семь дней. И все эти семь дней легкий крейсер «Рысь 11» висит на высокой орбите и регулярно запрашивает капитана рудовоза Ка97/97, почему оный рудовоз все еще не покинул район, объявленный закрытой военной зоной. Капитан Ка97/97 отбрехивается как может, объясняя, что у него серьезные неполадки в системе охлаждения маршевых двигателей, в связи с чем он, собственно, и вынужден был нарушить директиву командующего девятой зоной ответственности о запрете на посещение гражданскими судами системы Той'йт. Его, капитана, люди работают день и ночь, но что поделать, они выполняют сложный ремонт, а он требует времени. И так все семь дней. Капитаны спорят, и это скорее хорошо, чем плохо, потому что, по всей видимости, флотские еще ничего не заметили и подозрениями не отяготились. Но сколько такое положение дел может продолжаться? И когда кончится терпение у командира «Рыси» капитана Ийри? А пока на орбите наблюдается это виртуальное противостояние, они с Викторией едут шагом, потому что бот использовать теперь нельзя.
Но, видимо, терпение капитана Ийри закончилось.
– Они засекли нашу связь, – сказал с орбиты Макс. – Требуют объяснений.
– Пся крев! – выругался Виктор. – Как он смог?
– Смог! – ответил Макс. – Может быть, что-нибудь запустил в атмосферу… Мне же отсюда не видно ничего. О! Сейчас он начинает маневр сближения.
– Вероятность? – Виктор задал вопрос от безнадежности, примерный ответ он знал и так.
– Два и три десятых процента, – ответил Макс. – Связь прерываю. Попробуйте спрятаться.