Квест империя. Трилогия
Шрифт:
Эту историю Лика не просто выучила наизусть, а приняла в себя, как часть себя самой, так что порой ей казалось, что это она сама на самом деле пережила весь ужас атаки ратай, длившейся полтора часа, и долгой агонии мира Сцлогхжу, растянувшейся на семь недель и четыре года.
Люди гегх были в среднем меньше ростом, чем их сородичи, принадлежавшие к главной генетической линии. Среди них редко встречались брюнеты, а карие глаза считались признаком нечистой крови, но зато было много голубоглазых и зеленоглазых блондинов и рыжих. Этот народ исчез, сначала проиграв в схватке за гегемонию на Тхолане, а затем попав в жернова еще более разрушительной войны, как случайная жертва. Вместе с народом умерло все, чем этот народ жил. Вместе с гегх исчезли и их имена. Имя Ай Гель Нор, странное имя, которое могли носить
В давние времена, еще на Тхолане, так звали вождей одного из союзных племен гегх. На Сцлогхжу оно осталось графским титулом и как таковое было записано бриллиантовыми буквами на черном, как вечная ночь, мраморе в храме Первого Императора, то есть, попросту говоря, было занесено в списки высшей имперской аристократии. Графство Ай Гель Нор располагалось в излучине Другой Женщины, и исчезло вместе с испарившейся рекой. Исчезло графство, сгорели его жители, умерло имя.
А потом имя вернулось, обретя новую жизнь с женщиной, которая тоже умерла и тоже вернулась. А дело было так…
Макс возвратился из очередного печального рейда на разрушенный Курорт и приволок длинный и тонкий цилиндр, сделанный, как ей показалось, из гранита. Федор назвал его контейнером и сильно воодушевился при его появлении. Потом контейнер вскрыли. Оказывается, он раскрывался, как книга, по невидимому шву. Как они его открыли, Лика не поняла, но вещей, которые она не понимала, было так много, что она уже перестала удивляться диковинам из мира звездных войн и ужасаться своему дремучему невежеству во всем. Внутри контейнера, в узких углублениях лежали крошечные – со старую советскую копеечку размером – диски аспидно-черного цвета. Вот с этими дисками и возились потом с неподдельным энтузиазмом все трое – Макс, Федя и Вика – едва ли не целую неделю. Они вставляли эти диски в свои хитромудрые машины, но ни звуков, ни изображений, которые Лика могла бы понять, здесь не было. Был хаос цветных пятен и замысловатых иероглифов на многочисленных экранах; какие-то значки, похожие на рыболовные крючки, бежали по или мигали на дисплеях контрольных панелей, но главное, по-видимому, приходило им прямо в голову через легкие ажурные шлемы, напомнившие Лике короны каких-то европейских королей.
А потом Макс подошел к ней и, улыбнувшись, – «Я когда-нибудь умру от твоей улыбки, Макс!» – вложил ей в ладонь один из этих черненьких кружочков, над которыми они так долго колдовали.
– На. Владей! – сказал он весело.
– Что это? – спросила она, рассматривая тонкий, но твердый диск глубокого – бездонного? – черного цвета.
– Это, Лика, твоя новая биография и пропуск в империю. – Макс сиял. По-видимому, это было что-то особенное.
– Ты у нас будешь теперь графиней, деточка! – встрял в разговор Федя. (Попробуй, назови Федором Кузьмичом этого молодого – максимум тридцатилетнего – мужика, настолько переполненного своими отношениями с Викой, что эмоции только что из ушей не лезли.) – И не абы как, а крутейшей аристократкой!
– Постойте, постойте! – запротестовала Лика. – Вы же мне опять ничего не объяснили. Это что, типа, документы? Паспорт такой?
– Нет, – ответил Макс. – Здесь вся ты. Воспоминания, характер, связи, банковские счета, коды допусков, пропуска… Все!
– Но откуда? То есть спасибо, но…
– Видишь ли, – мягко, как больной, – «Я опять больная?» – начал объяснять Макс. – Это ведь была реальная женщина. Графиня Ай Гель Нор. Она… умерла. Давно. Это случилось почти восемьдесят лет назад, но об этой смерти – так получилось – никто не знает. Так что она вроде как живет, хотя ее уже нет. А теперь вместо нее будешь жить ты. Ты поймешь. Потом. Она умерла, а это все досталось Легиону, а теперь это все твое.
Возможно, раньше, в своей прошлой жизни – еще полгода назад – этот не очень-то понятный рассказ с недомолвками, за которыми чудились ужасы пострашнее фильмов Хичкока; так вот, раньше такой рассказ произвел бы на нее очень сильное впечатление. Но с тех пор – «А была ли, вообще, когда-нибудь эта другая жизнь?» – многое изменилось. Лика вспомнила кровавый павлиний хвост, распустившийся в застывшем
– А как же отпечатки пальцев… – начала она. – Или что тут у вас?
– У нас, барышня, абсолютизм, обскурантизм и форменный бардак! – заржал Федя. – Добро пожаловать в страну непуганых идиотов! Эх, нету на них Лаврентия…
Лика смотрела на них, ровным счетом ничего не понимая. «Ну что они ржут, как кони! Объясните человеку! Я же не знаю, как и что здесь устроено!» И Макс объяснил. Ее Макс ей теперь всегда все объяснял:
– Ничего этого для тебя нет. Аристократия – тем более такая, как Ай Гель Норы, – выше закона. В империи конечно же есть досье на всех. Кое у кого есть досье и на аристократов, но дело в том, что закон запрещает фиксировать отпечатки пальцев, сетчатку глаз, голосовые форманты, спектр запахов и другие объективные данные, принадлежащие лицам, записанным бриллиантовыми, изумрудными и рубиновыми буквами. К слову, все эти объективные признаки можно подделать, но аристократам и этого не надо. Если ты, Лика, предъявишь код доступа к банковским счетам Ай Гель Нор или к ее личному праву на вход в императорский дворец, значит, ты она и есть. И никто не сможет это оспорить. Да и не захочет. Просто в голову не придет. Ну а внешне… Вы очень похожи. Просто как близнецы-сестры. Такое, понимаешь, совпадение. Так что лучшего прикрытия и ожидать не приходится.
Так она стала графиней. Но и это случилось потом. А что случилось перед этим? О, многое случилось с тех пор, как подхваченная на руки Максом она в три прыжка – ну пусть в шесть или девять! – перенеслась из осеннего Заполярья в мир галактической Аханской империи. Вы знаете, как делают монстров? Вряд ли. А вот Лика знала. Теперь знала. Она на себе испытала и прочувствовала, что это такое, когда из сломанной куклы создается звездная Галатея.
Глава 6ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ
Меш говорил. Это был необычный опыт, и Меш не знал пока, нравится ли ему говорить или нет. Говорить было трудно, что само по себе еще не повод отказываться от нового знания. Тем не менее его рот и все, что внутри рта, ощущалось как чужое, постороннее, над чем у него была власть, но власть не природная, естественная, присущая живому существу в его отношениях со своим телом, а власть отчужденная, требующая участия воли и сознания. Чтобы говорить, он должен был контролировать движения губ, языка и многого другого, что он ощущал, как инструменты речи, но чему он не знал названия. Он должен был указывать этим инструментам, куда двигаться и как, и следить за тем, как они выполняют его повеления, и поправлять их, если инструменты ошибались. Делать все это следовало очень быстро, но в результате речь все равно выходила тяжелой и медленной, как быки, тянущие в гору платформу с каменным блоком, и мутная, как утро в ущелье, затянутом туманом. Йя сказала, что это пройдет, и он тоже знал, что так и будет, но время текло, как старое густое масло, медленное и тягучее, и ожидание становилось рутиной.
– По – е – ди – ннн – ок? – проскрипел Меш, с трудом выводя песню вопроса.
Виктор оглянулся – он сидел перед одной из «живых» машин – и рассеянно взглянув на Меша, покачал головой:
– Не сейчас. – Он еще посмотрел на Меша и добавил: – Извини, принц, но не сейчас. Может быть, вечером?
– Ллл – ад – ннн – о, – ответил Меш. Он понял, и не обиделся, и хотел уйти, но в зал вошел Дракон. Дракона звали Макс, но Меш видел суть этого человека. Макс обладал силой дракона – Меш имел в виду не одну лишь физическую мощь – спокойствием дракона и его хитростью. Он был Драконом.
– Хочешь подраться? – спросил Дракон, и от вибраций его голоса волосы на загривке Меша встали дыбом.
– Д – аа, – сказал Меш, принимая вызов. С Драконом он еще не дрался.
– Пошли, – сказал Дракон, поворачиваясь к двери, в которую только что вошел. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если на поединок посмотрит моя женщина?
– П – уу – ссс – ть, – ответил Меш в спину Дракона. Драконы выше приличий, но этот дракон был достаточно вежлив. И они выше сословных границ, но принц Меш чувствовал, что в жилах этого дракона тоже течет царская кровь.