Квест
Шрифт:
– У меня будет пара свободных часов. Я зайду? Или слишком поздно? – спросил его голос в трубке.
– Конечно, заходи, – ответила я чуть слишком поспешно, мне было стыдно и перед ним тоже. Особенно перед ним. Едва я дошла до ворот, вбежала во двор, поднялась по ступеням, повесила плащ и закрыла за собой дверь, как ощутила, что меня бьет сильная дрожь. Никак не могла открыть дверь в комнату, руки не слушались. И это не от прохладного вечера, нет, сейчас тепло. Возможно, я больна, смущена, переволновалась. Или же это предчувствие? Предчувствие чего-то плохого? Папа всегда говорил, что у меня отличная интуиция… В доме уже спали, даже тетя Флора, которая обычно ложилась поздно, ушла к себе и потушила свет. Я вошла в кухню, налила воды, выпила, почувствовав, что стало еще холоднее.
Сидела и ждала, пока на плите согреется чайник, смотрела на весело плясавший огонь газовой горелки… Потом налила ароматный золотистый напиток в кружку, сделала несколько глотков и почувствовала себя лучше. Почти сразу скрипнула калитка. Это Артем, поняла я, вскочила, пошла в прихожую. Открыла входную дверь, прислушиваясь к шагам, потом, не выдержав, вышла на веранду, и ночная прохлада окутала меня. Темная тень мелькнула, скользнув по ступеням.
– Артем! – позвала я.
Вошедший поднялся и в свете фонарей я вдруг увидела, что это не Артем. Это была Алла. Теперь уже не в вечернем наряде, а в своей обычной одежде – в рубашке и джинсах. Могла ли она вообще выглядеть так, как сегодня на балу? Возможно ли это? Или опять мое больное воображение, бесплотная, несуществующая иллюзия? Лицо ее казалось безумным, его исказила дикая злоба. В руках она сжимала нож.
– Алла? – изумленно спросила я, отступая. – Почему ты здесь, что случилось?
– Ты еще смеешь спрашивать? – прошипела она, приближаясь. – Ты, мерзавка, еще смеешь спрашивать?! Ты явилась, зачем ты только пришла! Ты отняла у меня все! Отняла его любовь! Теперь он говорит только о тебе! А ведь раньше он любил меня, знаю, так было!
– О ком ты говоришь? – я машинально подняла руку, заслоняясь от Аллы. – Нет, подожди, ты не в себе… Сейчас придет Артем и тогда…
– Я говорю о Тонино! О том, кого люблю долгие годы и кого ты отняла у меня, Луиза! Как ты посмела! Ведь у тебя есть жених, есть Артем, ты – чужая невеста, а я – твоя подруга, как ты могла!
– Прекрати, это какая-то ошибка, – произнесла я, отступая дальше, – Я видела его всего три раза. И всегда ты была рядом. Ничего другого не было, клянусь!
– Какая разница! – воскликнула она истерически, взмахнув ножом, – Какая разница, сколько вы виделись! Теперь он говорит только о тебе! Но я положу этому конец! Сейчас я убью тебя, и он не доберется до тебя больше! Ты посмела разрушить мою жизнь, ты украла его… Ты хоть подумала о том, что он значит для меня? Нет, ты не думала, тебе нет никакого дела! Нет дела до того, что я жила, будто в тумане, считала себя неудачницей. Никогда мне ни в чем не везло. Начиная с семьи, ты же знаешь, какая у меня семья, все в Донске знают! И потом, когда я ушла от родителей, все мои отношения рушились, едва начавшись. Никому не доверяла, никого не желала видеть рядом. Думаешь, просто так что ли девушка может стать водителем грузовика? Хотела доказать что-то себе и другим, найти себя, потерявшуюся. А потом появился он. И дал понять, что я чего-то стою, что живу не напрасно. Что я не просто женщина за баранкой, которую никто не воспринимает всерьез. Что могу быть привлекательной, даже красивой. Думаешь, я завидую тебе? Да, представь себе! Таким, как ты, завидуют всегда: благополучным, хорошеньким, да с богатеньким женихом, чего бы тебе не завидовать! У тебя всегда было все, но тебе и этого мало…
Меня поразил даже не нож в руках Аллы, а ее слова. То, насколько по-разному мы видели одно и то же: мою жизнь. Ей я казалась удачливой любимицей фортуны, имеющей все, но желающей большего. Самой себя я казалась слабой и неуверенной, не знающей, кто я, но главное – бесконечно чужой, чуждой тому, что меня окружало, отверженной миром, и лишь Тонино был теперь кем-то близким, родным. Таким же, как я.
– Но хватит, довольно поговорили! – голос Аллы вывел меня из задумчивости.
Она шагнула вперед, занесла нож, ее глаза горели безумием, я не сомневалась, что она может ударить – она была не в себе, не понимала, что делает. Возможно, на балу она выпила или приняла что-то. Хотела бежать, но не сделала ни шагу, оцепенела и молча смотрела на лезвие, занесенное надо мной, даже не пыталась защищаться. В одно мгновение жизнь и тысячи мыслей промелькнули в голове… А потом, откуда-то издалека, будто из другого мира, услышала голос Артема:
– Эй! А ну отойди от нее или буду стрелять! – крикнул он. В темноте раздался щелчок – затвор пистолета. Артем вскинул оружие. Алла замерла, не успела ударить. А потом промчалась мимо по террасе, перепрыгнула через перила и метнулась в темноту. Артем бегом взбежал по ступенькам.
– Ты в порядке? – спросил он, торопливо обхватив за плечи, его лицо подергивалось от волнения и было абсолютно белым – он испугался, испугался за меня!
– Да, в порядке, – кивнула я. – Все хорошо.
– Сейчас догоню негодяя! – крикнул он, тоже бросаясь в темноту.
– Артем, не надо! – я побежала за ним. – Постой, погоди! Не надо! Это Алла! Она просто перебрала, просто не в себе, она не опасна! Не ходи, не оставляй меня!
Но он уже не слышал, какое-то время издалека доносился топот его ног, нарушая полную тишину деревенской ночи, потом смолк и он.
Растерянная, я опустилась на ступеньки, закрыла лицо руками и приготовилась ждать. Это был нелепый вечер и у него было еще более нелепое продолжение! Тогда, в то мгновение, мне казалось, что произошедшее – лишь глупая комедия абсурда, что лучи солнца, едва взойдут утром, развеют даже воспоминание о ней!
Могла ли я думать, что казавшееся мне смешным и нелепым, обернется трагедией для всего Донска, для меня, и для человека, которого я так сильно любила.
На следующее утро проснулась рано от какого-то тревожного чувства, раньше у меня такого не было. Сначала не возвращалась мыслями к событиям вчерашнего дня, дрема никак не отпускала, и лежа под теплыми одеялами (всегда стелила себе два, а то и три одеяла), лежала, потягиваясь, пытаясь вспомнить, что снилось этой ночью. Так делаю всегда, потому что если сразу вскочить, – сны отступают. И как ни старайся, невозможно воспроизвести в памяти точную картину приснившегося. А ведь иногда сны бывают важны! Иногда несут в себе тайный, скрытый смысл, дают ключ к подсознанию или намекают на неведомое будущее. Потому всегда тщательно вспоминаю, и только затем встаю с постели. В этот раз тоже погрузилась поглубже в водовороты памяти, а потом вспомнила и резко вскочила, настолько кошмарным показался мелькнувший сон, но хуже того, когда снились такие сны, – я всегда знала, сразу же знала, что сон – вещий, что он – точно сбудется.
В волнении откинула одеяла и бросилась к окну. Существует поверье – если удастся посмотреть в окно, прежде чем расскажешь кому-то свой сон, – приснившееся не исполнится. Но едва взглянула в окно, едва перед глазами качнулись ветви калины, растущей у ступеней, свешивающиеся на террасу, засыпающие ее белыми лепестками во время цветения, как перед глазами встали страшные события вечера: Алла с безумными глазами, с ножом в руках, которая пыталась убить меня и лишь чудом не ударила, Артем, погнавшийся за ней с оружием, – забыла о своем сне, в ужасе прижала руки к вискам, пытаясь прогнать наваждение. А вдруг и это тоже сон? В последнее время моя жизнь стала слишком иллюзорной: Тонино, пустой дом, сияющая бальная зала, ревнивая женщина с ножом, пытающаяся убить. И к кому она ревнует! Ко мне! Разве можно даже вообразить подобное? Чтобы сам Тонино обратил на меня внимание, просто смешно! Наверное, все это и правда лишь сон, лишь грезы. Мои мечты…
Громкие голоса, доносившиеся с кухни, вывели меня из размышлений. И если чуть слишком низкий тембр тетки, обычный спор отца и матери не удивили, то голос Альберта Альбертовича стал неожиданностью. Обычно он не приходит к нам в дом: боится вызвать недовольство тети Флоры. И уж точно никогда не случалось, чтобы Альберт заявился с утра пораньше! Наверное, произошло что-то экстраординарное, как минимум, необычное! А необычное в Донске случалось нечасто!
Торопливо оделась, пригладила волосы, осторожно, стараясь остаться незамеченной, прокралась в ванную комнату, чтобы умыться. До меня долетели обрывки фраз: «как такое могло произойти, никогда подобного не было…» и «надо же, какое горе…»