Кьянти для жертвы
Шрифт:
— Ах да. Механика, — улыбнулась Ханна сестре. — Теперь я поняла.
— Я знала, что он справится со всеми трудностями. Трейси стоит в ящике, который Билл прикрепил к противовесам. Мы собирались сделать гидравлику, но она слишком шумная.
Друг за другом проезжали платформы. Ханне казалось, что ни одна из них не сравнится с их «Корзиной». Она вместе со всеми зааплодировала участникам парада в инвалидных колясках, спицы которых были обернуты гофрированной бумагой красного, белого и синего цветов. Даже ходунки были украшены серпантином
— Правда, папа отлично смотрится? — спросила Лайза. Она выбегала вперед, чтобы сделать снимки.
— Шикарно, — подтвердила Ханна. — Вот мой фотоаппарат. Я отщелкала всю пленку. В самом конце фото миссис Роббинс. Она строит твоему отцу глазки, пока он поднял оброненный ею платок.
— А что, еще принято ронять платки? — заинтересовалась Лайза.
— Не знаю, но миссис Роббинс роняет. Ей никак не меньше восьмидесяти пяти, так что она, возможно, немного отстала от времени.
Вышли бойскауты, за ними девочки-скауты Бонни Сурмы, а следом — духовой оркестр Джордан Хай. Ханна переборола желание закрыть уши, когда они остановились прямо напротив и заиграли. Их музыка стала чуть менее ужасной, чем раньше, а энтузиазм с лихвой компенсировал пропущенные ноты и сбивчивый ритм. Какая радость и счастье, что руководитель оркестра убрал пикколо облигато! Ханна облегченно вздохнула. Делорес, не отличавшая диеза от скрипичного ключа, отбивала дробь рукой на плече Ханны, когда они закончили играть и проходили маршем.
— Ну не прекрасны ли они?
Ханна замешкалась, стараясь ответить честно.
— Ну да, по сравнению с прошлым годом.
Проехали еще несколько платформ, но они и в подметки не годились творению Андреа. Ханна аплодировала ветеранам, по такому случаю они достали из сундуков свои униформы и выглядели ослепительно. Она также похлопала актерам Лейк-Иден, одетым в" костюмы, в которых они позже будут изображать подписание Декларации Независимости. Так и не увидев лимонной машины Бриджет Мерфи, Ханна подумала, что Сирил решил не позориться и починил ее.
— Вот и все, — с этими словами Норман сложил свой стул. — Отнесу их обратно в похоронное бюро, а потом проявлю пленку.
— Эти стулья из похоронного бюро? — спросила Ханна со смешанным чувством.
— Я одолжил их вчера вечером. Шеф заведения сказал брать, сколько нужно. Профессиональная солидарность, сама понимаешь.
— Профессиональная?
— Он не устает надеяться, что я подкину ему клиентов.
— В смысле, если один из твоих пациентов умрет?
Норман пожал плечами, но в его глазах мелькнул озорной огонек.
— Слышала, что люди поговаривают о корневых каналах? Они убийцы.
Ханна рассмеялась, помогая ему загружать складные стулья в багажник, и когда он уехал, все еще улыбалась. Ей всегда было хорошо с Норманом. Потом она попрощалась с небольшой группой людей на тротуаре, зашла в «Корзину печенья» помочь Лайзе загрузить кексы в машину и направилась
Ханна, улыбаясь, подъехала к площадке у озера, отведенной под парковку. Концерт в парке был потрясающий. Городской оркестр Лейк-Иден состоял из музыкантов, живущих по соседству. В нем мог играть каждый, кто хотел взять в руки трубу или любой другой духовой инструмент и репетировать еженедельно в местном клубе. Они отыграли полный репертуар маршей Сузы [8] и закончили нестареющей мелодией «Боже, благослови Америку».
К озеру съехался весь город, и Ханна ездила вдоль парковки, безуспешно пытаясь найти место для машины. Наконец она включила полный привод и припарковалась на самом краю площадки, у обочины дороги.
8
Суза, Джон Филип (1854–1932) — американский композитор и дирижер, прозванный «Королем марша».
Через несколько часов, прослушав две скучные политические речи, посетив спектакль и посмотрев игры и соревнования, она побрела к месту пикника узнать, не нужна ли помощь Эдне Фергюсон, руководившей праздничным ужином.
— Привет, Эдна, — сказала Ханна, стараясь не смотреть на волосы пожилой женщины. Ее вьющиеся пряди претерпели сильные изменения со дня, когда Ханна с ней последний раз виделась. Седые кудряшки стали синими.
— Я знаю. Видок у меня еще тот, — сказала Эдна, скользнув по прическе рукой. — Берти уговорила меня покрасить волосы, но она не сказала, что это смоется лишь через несколько недель.
— Выглядит очень… красочно.
— Тактично с твоей стороны, Ханна, — усмехнулась Эдна. — Пара красно-белых бантиков — и я готова к празднованию.
— Я пришла спросить, не нужно ли…
— Конечно нужно, — прервала Эдна. — Ты же знаешь, если нужно работать, так никто не покажется. В чем дело? Оба приятеля тебя покинули?
Ханна засмеялась. Не стоило обижаться на Эдну, всем известна ее прямота.
— Не совсем. Майк вернулся в участок, а Норман дома, проявляет пленку с парада. Так что я в вашем распоряжении, Эдна.
— Очень хорошо! От тебя куда больше проку, чем от некоторых. Наверняка твоя сестра снова принесет желе. Эти молодые девушки не умеют готовить. Не то что мы с тобой.
Ханна хотела сказать колкость, но удержалась. Эдне было не меньше шестидесяти, значит, у них как минимум тридцать лет разницы! Она прожила в Лейк-Иден всю жизнь. Тут Ханна вспомнила, что Эдна выросла на ферме, рядом с домом Фолкер.
— Эдна, вы же были знакомы с миссис Фолкер?
— Конечно. Она делала лучший в округе персиковый джем. Все очень ей сочувствовали, когда она попала в катастрофу и стала инвалидом. Нет больше персикового джема.