Кыш и Двапортфеля: Повести
Шрифт:
— Сам не знаю, — сказал я Кышу и послушал рукой: бьётся у него сердце от страха или не бьётся?
Сердце Кыша билось часто-часто. Тогда я расстегнул рубашку и приложил руки к своей груди. Мое сердце билось ещё чаще, чем у Кыша.
— Трусишки мы с тобой! — сказал я, и мне расхотелось гулять. К тому же надо было делать уроки. Писать в тетрадке черточки, крючки и другие линии от букв и цифр.
ГЛАВА 18
Перед тем как сесть за уроки, я взял ключ и пошёл проверить почтовый ящик. Мне показалось, что в нём сквозь дырочку что-то белеет.
Газеты папа забирал утром, а это, наверно, было письмо или девятый номер «Юного натуралиста». Я очень любил этот журнал, и он всегда приходил вовремя. В нём было много интересных картинок и снимков разных зверей.
Кыша я опять привязал к батарее, чтобы не набедокурил, и спустился на второй этаж.
На площадке перед общеподъездным почтовым ящиком, обступив почтальона, почему-то шумели наши соседи. Я открыл ключом дверцу. Наш ящик был пуст. Соседи подозрительно посмотрели на меня.
— Скажите, «Весёлые картинки» и «Юный натуралист» девятый номер уже разносили? — спросил я у почтальонши.
— Ну вот, и «Натуралиста» спёрли! Если у вас вор завёлся, я ни при чём. Десять лет работаю и жалоб не имею, — сказала почтальонша.
Вообще-то и раньше из наших ящиков иногда пропадали газеты и журналы, но это было редко. А сегодня и на той неделе, оказывается, пропал «Огонёк» Сизова, «Здоровье» Кроткиной, «Цветоводство» и «Пчеловодство» Бабаджаняна.
Кроме того, регулярно пропадали газеты с тиражными таблицами вещевой лотереи.
— Ужас! Мне трудно поверить, что на это способен человек из нашего подъезда! — сказала Кроткина.
— А что вы на меня смотрите? — не выдержав, возмутился я. — У самого крадут!
— И я тут ни при чём! Сами разбирайтесь, — сказала почтальонша и ушла.
— Нужно установить наблюдение за ящиками, — предложил Бабаджанян.
— Ведь негодяи имеют ключ от общего замка. Оптом воруют, хоть не подписывайся, — загоревал пенсионер Сизов.
Я пошёл домой. Мне тоже стало грустно. Ждёшь, ждёшь целый месяц нового номера, а у тебя его крадут из-под носа.
— Кыш! — сказал я, вернувшись. — Давай с тобой поймаем этого нехорошего человека! Сам я не справлюсь. У меня нюха нет, а ты можешь след взять. Поймаем?
«Р-ры! Мой знаменитый прапрапрадедушка и не таких ловил!» — обрадовался Кыш и два раза чихнул, словно прочищал нос для лучшего обнюхивания следа.
Мне уже было не до уроков. Я представил, как Кыш выслеживает похитителей газет и журналов. Как мы гонимся за ними, а они отстреливаются и ранят Кыша. Но их арестовывают, а Кыша на вертолёте «Скорой помощи» везут на операцию. И вот тут-то я отдаю для переливания Кышу свою кровь, потому что у него много вытекло при ранении…
Кыш ходил со мной рядом и чуял, о чём я думаю: он понимающе рычал и потявкивал.
— Теперь нужно подумать, как выследить, — сказал я ему.
«Вот и додумывайся. Для этого у тебя голова имеется, а я уж буду донюхиваться», — ответил Кыш.
ГЛАВА 19
Сначала я всё же прибрался в квартире, вытер новые лужи и даже разгладил утюгом изжёванный Кышем папин гастук. При этом немного запахло жареным и на галстуке в одном месте пропали белые звездочки.
Потом я поставил перед собой часы, чтобы проверить, за сколько времени я додумаюсь, как выследить похитителя журналов, сел и начал думать.
И ровно за двенадцать минут придумал хитрую ловушку.
Я взял старый журнал «Знание — сила», выглядевший, как новенький, достал из-под матраса Кышеву кость, сам обнюхал её и натёр ею обложку журнала. Потом вышел и незаметно, когда никого не было на площадке, положил пахнущий костью журнал в наш почтовый ящик.
Теперь надо было терпеливо ждать, когда журнал похитят, и заметить это вовремя. Если вор живёт в нашем подъезде, то не может быть, чтобы Кыш не нашёл его по запаху своей самой лучшей, любимой кости. Правда, запах был бы сильней от рыбьего жира, но вдруг Кыш не любит, как и я, рыбьего жира.
— Была бы ловушка, а воришка в неё попадёт, — сказал я Кышу, вернувшись.
ГЛАВА 20
Когда пришли с работы папа и мама, я им всё рассказал про ловушку и попросил не вынимать из ящика журнал.
Попало мне за то, что я не успел сделать уроки. А за всё, что натворил Кыш, меня неожиданно не ругали. Мама только строго напомнила про испытательный срок и не удивилась, когда я, подёргав верёвочку, сказал Кышу:
— Свет!
Он подпрыгнул — и люстра зажглась.
Папу это не обрадовало. Он был злой и небритый и с неприязнью косился на Кыша.
Вдруг мама обратила внимание на сноп красных солнечных лучей, бивших в окно. Кыш сидел в конце этого снопа прямо в центре большого зайчика и вилял хвостом. Папа посмотрел и ничего не понял. Я тоже не понял.
— Кыш виляет хвостом и поднимает всю пыль в квартире. Она столбом стоит. Вот в лучах всё и видно, — объяснила мама.
Тут мы с папой, конечно, заметили, как в солнечном луче носятся миллиарды пылинок, поднятых в воздух Кышевым виляющим хвостом.
— Новое дело, — хмуро сказала мама. — Теперь все будет в пыли. А я буду ходить за Кышем с тряпкой и всё вытирать. Спасибо!
— На место! — крикнул я Кышу, топнув ногой. Он, поджав хвост, поплёлся из комнаты, не понимая, за что я на него крикнул.
А папа захотел отыграться за то, что ему не дали кость, и за то, что он небритый. Он сказал маме:
— Одно из двух: или мы совместно будем каждый день бороться с пылью, или ампутируем нашей собаке хвост. Сведём, так сказать, на нет виляющий момент, и всё будет в порядке. И вообще: если щенок вносит в нашу жизнь столько неудобств, то, возможно, следует ему подыскать новых хозяев? — Папа начинал расходиться. — А ты хочешь остаться на второй год в первом классе? Почему не сделал уроки? Думаешь, обучать щенка важней, чем учиться самому? Он уже сам зажигает свет, а ты никак не научишься читать по слогам!