Л 4
Шрифт:
Затык случился с перегоном этих самолётиков на восток. Своим ходом через всю Россию гнать эти машины… Бр-р. Это же сколько времени потребуется и сил… И денег…
Допустим, с промежуточными аэродромами можно особо не напрягаться, такая машина может сесть где угодно и куда угодно — озёр и рек на просторах сибирских в полосе пролёта вполне достаточно. Но как быть с заправкой? С бензином? Вот где главная проблема. Заранее всё согласовывать? Это же сколько сил на подобное уйдёт… Создавать ещё аэродромы? Так никаких средств не хватит, не окупятся затраты. Остаётся два
В общем, по здравому размышлению отказались от первоначального плана с самостоятельным перелётом и решили сделать по-другому, вспомнили о лежащем в столе проекте фюзеляжа с открывающимся люком в хвостовой части. Ну как вспомнили… Пришлось напомнить. Сначала молчал, надеялся, что сами припомнят о моём предложении, но не дождался и намекнул открытым текстом:
— Игорь Иванович, можно и по другому сделать. Разбираем лодку, отстыковываем крылья и закатываем её в наш самолёт. Так в разобранном виде и перевозим. На месте выгружаем и собираем. Получаем в Иркутске совершенно новый аппарат с нулевым ресурсом. Что для этого нужно? Вернуться к отложенному проекту. Помните, мы с вами собирались делать люк в хвостовой части фюзеляжа?
— И отказались от этого проекта из-за его стоимости!
— А сейчас он окупится! Само время подталкивает нас к новому решению… Техническое развитие не должно стоять на месте…
— Вы меня, Сергей Викторович, не уговаривайте. Я вам не барышня! — когда Сикорский нервничает, он всегда на официоз переходит. — Думаете, не понимаю выгоды вами сказанного? Сам первым делом о давнем предложении вспомнил. Но это же какие затраты! И придётся в очередной раз всё переделывать…
— И пусть! Зато какой самолёт у нас с вами появится! Ни у кого ещё долго не будет ничего подобного. Озолотимся, Игорь Иванович, поверьте…
— Да верю я, верю. Неужели думаете, что не вижу будущих преимуществ этой модели? — пробурчал Сикорский. И решительно прихлопнул ладонью по столу. — Хорошо! Тогда пошли к Михаилу Владимировичу. Постараемся воспользоваться казённым административным ресурсом. Что? Чему вы удивляетесь? Ваши же любимые слова!
И мы пошли к Шидловскому. В соседний кабинет…
И просидели за разговорами и планированием до позднего вечера. Заодно и договорились об ускорении запуска нашей совместной транспортной компании — пора начинать работать на воздушных грузопассажирских перевозках.
— Два новых самолёта уже собраны и облётаны, заложены ещё два и скоро будут тоже готовы к эксплуатации. Сколько можно откладывать? Ведь всё давно готово, аэродромы в Варшаве, Киеве и Нижнем простаивают без дела! Опять же, сколько мы платим за их содержание, а? А денежное содержание персонала? Второв пока молчит, но, зная Николая Александровича, долго он ждать не будет. Вот выставит нам счёт на затраты и предложит оплатить… Что делать тогда будем? Поэтому хватит тянуть кота за подробности и давайте работать…
Ну
— Ну-у, я на Иркутск скоро улетаю, Сикорскому работы по новому фюзеляжу хватает, остаётесь вы, Михаил Владимирович…
Так и решили. Вот только в конце разговора Шидловский как бы невзначай обмолвился:
— И не надоело вам из конца в конец страны мотаться, Сергей Викторович? У вас и здесь дел хватает. Может, останетесь? Замена ведь вам есть? И с личными, простите, делами, наконец-то, разберётесь?
Вот оно что… А я-то думаю, с чего это вдруг у нашего генерального директора такая обо мне забота проявилась? Нет, не Игоря это работа, он и сам смутился от подобной бесцеремонности Шидловского. У нас хоть отношения между собой и дружеские, но не до такой же степени, чтобы в чужую личную жизнь вмешиваться… Но и Михаил Владимирович никогда прежде ничего подобного себе не позволял. Неужели Остроумов постарался?
— Вы уж на меня за такие слова не обижайтесь, Сергей Викторович. Это же я по-отечески, со всей душой к вам… — прогудел, смущаясь, Шидловский.
— Ну если только по-отечески, Михаил Владимирович…
Дальше можно не продолжать, всё и так понятно. Люди в этом кабинете собрались далеко не глупые и не чужие друг другу. Могут себе позволить некоторые вольности в разговоре. Могут. Но лучше не позволять подобного. Поэтому сделаю так:
— А признайтесь-ка, это не господин ли Остроумов надоумил вас ко мне с таким вопросом обратиться?
— Право слово, Сергей Викторович, вы меня прямо-таки в неудобное положение ставите, — взволновался Шидловский и начал бумаги с места на место перекладывать. Засуетился.
Тут же взял себя в руки, успокоился, выпрямился на стуле и посмотрел мне прямо в глаза:
— Да хоть бы и Сергей Васильевич! Давно нужно было мне, дураку старому, самому сообразить и вас на этом маршруте заменить! Такая девица в ожидании томится! Бессердечный вы человек, Сергей Викторович! — сказал, как припечатал. — Если не о ней, так о себе бы подумали. Ну сколько можно в холодном казённом кабинете ютиться? Вы же молодой ещё человек…
— И ничего он не холодный… Хорошо, я подумаю. Вот после этого рейса и подумаю, — несколько растерялся от слов компаньона. — Но это нужно будет со Второвым согласовывать. И с Казначейством…
— Не беспокойтесь, согласуем, — обрадовался Шидловский. — Право слово, Сергей Викторович, ну хватит вам всё самому да самому летать. Вокруг столько дел, а вы в Сибири постоянно пропадаете… Лучше бы новым самолётом занялись. Ваше же собственное предложение… Так кому как не вам над ним и работать?