Л?ю?б?л?ю?. Гублю
Шрифт:
— В пятницу можно? — мужчина отстранился, и немного задержавшись на девушке взглядом, повернулся к губернатору.
— Можно. Свяжись с приемной и уточни время.
— До свидания, — он снова улыбнулся Маше и покинул вип зону.
— Какого хера ты улыбалась ему? — рыкнул губернатор, сам не понимая зачем.
— Не знаю. Из приличия.
— Нечего с моими оппонентами любезничать. Ремня дам.
— Тиран и деспот, — прошептала девушка, чем снова вызвала улыбку нахмуренного Горина.
— Ну вот,
— Извращенец!
— Еще какой, маленькая моя. Особенно, когда дело касается тебя, — он хищно улыбнулся, заставив девушку залиться краской смущения, и потребовал счет.
Ночью, прижимая к себе разгоряченную после оргазма Машу, он вдруг спросил:
— Ты у врача когда в последний раз была?
— После того как ты… Ну… после первого раза, — слова о сексе, не смотря на ежедневные занятия им, все еще давались Маше с трудом.
— Ясно. Завтра запишись. Обследование, витамины — все пусть назначают. Я сына хочу.
— А дочку?
— Пусть и дочка будет. Красивая, как ты.
К пятнице дело с разводом, наконец, начало улаживаться, а когда прибывший Колесников в обмен на содействие согласился раскрыть крысу, настроение Александра Николаевича вообще пошло в гору:
— Ладно, содействие и так придется оказывать. Но не наглейте. Долю столице увеличите. Они пока не озвучили, но в любом случае вам придется подчиниться, Костя.
Колесников согласно закивал:
— Как скажете, Александр Николаевич. Спасибо. Не ожидал, что на встречу пойдете.
— Да ладно тебе, я не такой злой, как рассказывают. Меньше верьте. Гайки вам закрутил и завыли. Успокойтесь. Что там с сукой?
— Александр Николаевич… В общем человека заставили. Не рубите с плеча…
— Всех их заставляют, — поморщился Горин, — имя называй и запомни, еще раз такое попробуете провернуть, не спущу. Попересажаю нахер.
Колесников шумно сглотнул, но ничего не ответил. Знал, что Горин выполнит любую угрозу.
— Имя давай мне, чего застыл? Или помощь не нужна больше? — губернатор расслабленно раскинулся на кресле, но внутренне был напряжен. Он ждал.
— Одна из ваших…
— КТО? — не выдержав, гаркнул Горин.
— Маша Казанцева…
— Ах, вы, мудачье… — одним ударом Александр Николаевич разбил нос Колесникову и тут же зарычал, — совсем охерели? Я, блять, вам устрою содействие… Рассказывай, кто? Чем шантажировали?
После долгой беседы с использованием двух пачек салфеток и ведерка льда для разбитого носа Колесникова, губернатор уже знал все подробности истории с подслушиванием и шантажом.
Ему хотелось вернуться домой и сломать шею этой суке, которая купилась на глупые угрозы, ничего не рассказав ему.
Горина брала досада за упущенное время и неуместные чувства
В любом случае придется от нее избавиться. Хоть с мясом, но вырвать. Сколько проблем доставила, дрянь. А ведь могла сразу позвонить и признаться. Он бы для нее горы свернул, попересажал их всех, включая идиота Колесникова. Ну что ж… Эта дура сама сделала свой выбор.
Домой Горин вернулся глубоко за полночь, вдрызг пьяным. Ему хотелось наказать ее, поставить на колени, заставить делать позорный минет, а потом высечь ремнем и затрахать до изнеможения, но увидев Машу, хрупкую и безмятежно спящую на огромной постели сжал кулаки ушел, ругая себя за внезапную слабость.
Утром губернатор вызвал из столицы Каролину и после хорошего секса, уже к обеду, удовлетворенный, а значит, начинающий мыслить здраво, решил, что не сорвется, поэтому вызвал Машу прямо к себе в администрацию.
— Привет, ты не приезжал сегодня? — она была юной и прекрасной, в легком цветочном платье до колена, при любом движении открывающем стройные девичьи бедра.
Невольно залюбовавшись ею, Александр Николаевич замер, но потом нахмурился, возвращаясь к суровой реальности:
— Приезжал. Хотел тебя наказать… Но передумал… Все таки тетку сбили твою…
На лице Маши были буквально написаны эмоции, обуревавшие ее. Она все поняла. Стерла внезапно выступившие слезы, подошла совсем близко и дотронулась ладошкой до широкой груди. Сейчас без каблука, Маша едва доставала ему макушкой до подбородка, такая нежная, хрупкая и ранимая. Хотелось сжать ее и покрывать поцелуями каждый дюйм стройного тела, но почувствовав запах, его любимый аромат чистоты, Горин вдруг взбесился и схватив девушку за локоть, буквально поставил на колени:
— Саша, прости меня. Ты же знаешь, что я только твоя и люблю только тебя…
— Да, зая, до недавнего времени я так и думал, только вот добрые люди открыли мне глаза на твою сучью натуру… Нравилось жертвой себя ощущать?
— Саша, — всхлип и взгляд некогда любимых глаз немало раздражал его и выбивал из колеи, поэтому он отвернулся к окну и закурил.
— Вон пошла. Отпускаю с миром, но видеть тебя больше не хочу. Ослушаешься, тогда не пощажу.
Красивое лицо девушки вдруг ожесточилось и непонятно откуда взявшиеся силы помогли встать.
— Я тебе этого никогда не забуду, Горин. И не прощу. Не хочешь, не верь, но пугать меня не нужно. Я после знакомства с таким ублюдком, как ты, уже ничего не боюсь.