«Ла»-охотник. В небе Донбасса
Шрифт:
Получая задачу на второй боевой вылет, Виктор не сомневался, что снова будет тяжелый бой…
– Дед, срочно к Степановке, там до тридцати «Ю-87» и десяти «Ме-109», – связистка из станции наведения сумела прорваться в гомонящий эфир и теперь тараторила, наплевав на все коды. – Высота тысяча пятьсот.
– Группа, разворот вправо на девяносто. Смотрим! – У Виктора внизу живота появился противный холодный комок. Имеющихся под его командованием шести истребителей было явно мало для разгона такой банды.
Он увидел кружащуюся в сером от дыма и пыли небе карусель «Юнкерсов». Периодически один
– Атакуем! – Он мысленно перекрестился и повел группу в атаку на «лаптежников» прямо в лоб. – Двадцать второй, лезь вверх, будешь нам хвосты чистить.
Силуэты «Юнкерсов» росли в прицеле. Виктор обстрелял один из них, трасса уткнулась в расписанный разноцветными пятнами фюзеляж бомбардировщика. Обернувшись, он увидел, как приотставший ведомый длинной очередью добивает противника. Дальше думать стало некогда. Они проскочили «лаптежников» и тут же пошли в боевой разворот.
– Дед, Дед, – в эфире раздался взволнованный голос Ларина, – за вами худые тянут. Атакую.
В глазах потемнело от перегрузки, но Виктор увидел, как на фоне солнца мелькнули силуэты пары «Яков». Сопровождавшие бомбардировщиков «мессера» проморгали атаку саблинской четверки и теперь, с набором высоты, разворачивались, заходя Виктору в хвост. Атакованные сверху парой Ларина, они смешались, и этим надо было срочно пользоваться.
– Разворот! Атакуем! Двадцать второй, не зевай. Бей, и снова вверх. После атаки курс сто двадцать. – Виктор торопился, бой ни в коем случае нельзя было затягивать.
«Мессера», не ожидавшие такого поворота событий, рванули к земле, уходя пикированием. Ниже под крылом пронеслась группа «Юнкерсов», сквозь серую дымку на светлом фоне выгоревшей травы проступило клубящееся ярко-оранжевое пламя, скрывающееся в черных клубах дыма, видимо, один из бомбардировщиков все-таки упал. Откуда-то сверху появилась еще одна четверка вражеских истребителей, нацелилась на пару Ильина.
– Двадцатый, на вас сверху заходят. Двадцать второй, отбей! Двадцатый, не молчи. – Виктор довернул свой «Як», заходя «мессерам» наперерез. Увидел, как Ильин заложил вираж, уклоняясь от атаки, как Никифоров почему-то замешкался, и вражеская очередь хлестнула по его «Яку».
«Мессера» сразу же потянули вверх, но попали под Ларина. В этот раз Вячеслав не промахнулся, и один из противников задымил продырявленным мотором. Потом слева появилась еще пара врагов, пришлось отражать новую атаку уже на одинокого Ильина. Затем они насели на Ларина, но тут уже помог Ильин. Потом как-то внезапно все кончилось. Немецкие истребители куда-то пропали, бомбардировщики тоже, в небе осталась только пятерка «Яков».
– Дед, хорошая работа, – снова вылезла в эфир «Ольха». – Подтверждаю падение трех самолетов.
«Трех, – подумал Виктор, – видимо, третьим и был Никифоров». Бой хоть и был недолгий, но сильно вымотал. Хотелось поскорее закончить патрулирование и вернуться на аэродром. Постоять под душем, выпить холодного компота. Вместо компота на горизонте замаячило звено вражеских истребителей. Впереди
Наконец родной аэродром. Мотор выключен, было слышно, как он потрескивает, натрудившийся за время полета. Рукавом гимнастерки – до кармана под лямками парашюта не дотянуться – он вытер со лба пот и стал неторопливо расстегивать карабины. Палыч уже забрался на крыло и озабоченно всматривался сквозь стекло фонаря.
– Пощипали? – Голос техника звучал встревоженно.
– Никифорова сбили, – Виктор не чувствовал ничего, кроме усталости, – мы их, они нас…
Летчики собирались у самолета комэска. Рябченко распирало от радости, видимо, перед глазами все еще стоял горящий «Юнкерс». Ильин хмурился и кусал губы.
– Что с Никифоровым? – Виктор решил, что этот вопрос наиболее важный. – Лейтенант Ильин, что с вашим ведомым? Почему я вас в бою не слышал?
– Сбили, – у Ильина тряслись руки, – я видел, как он падал. А радио… сейчас из кабины вылез, а у меня антенна отстрелена. Когда бомбардировщиков атаковали, в меня несколько раз попали. Видимо, тогда…
– Может, жив? – у Виктора комок подошел к горлу. – Я сейчас на доклад, а вы пишите рапорта. Потом бой разберем. Ошибок много…
Вечером болела голова, плечи словно налились свинцом. За день он сделал еще два вылета, и все они прошли с боями. Жутко хотелось спать. Копившаяся все эти дни усталость, казалось, заполнила все тело. Летчики рассаживались на ужин молча. Веселые перекуры и травля баланды, как постоянно было раньше, сошли на нет. Все осунулись, посерели, стали злыми, нервными. Вечером сбили Абрамова – одного из молодых летчиков недавнего пополнения. Истребитель Острякова в бою изувечили так, что после посадки самолет просто сложился пополам, задрав вверх не только мотор с винтом, но и хвост. Хорошо еще, что летчик не пострадал. От этих потерь хотелось выть волком. Нехитрая арифметика показывала, что еще пара дней подобных боев – и от полка просто ничего не останется…
Утром Виктор шел на КП, как на казнь. Тело ломило, и желание было только одно – чтобы все это поскорей кончилось. Собравшиеся летчики выглядели не лучше: мрачные, взъерошенные, апатичные, похудевшие. К командному пункту сходились, словно старые деды, медленно, нехотя. Шубин почему-то задерживался, и это действовало на нервы. Летчики молча курили, настороженно посматривая на полог штабной палатки, угрюмо молчали.
– Собрались тута, – Шубин осмотрел построившихся при его появлении летчиков, нахмурился. – Что за внешний вид? – вдруг закричал он. – Вы кто? Вы не советские соколы, вы биндюжники из Пропойска. Саблин, что это за козлячья борода? За старое взялся?
Виктор оторопел. Еще вчера командиру не было никакого дела до внешнего вида пилотов. Лишь бы летали. С чего это вдруг сегодня очнулся? Когда себя в порядок приводить, если едва глаза продрал, уже бежишь к самолету. Здесь же и ешь и отдыхаешь. Да и нет у него никакой бороды, лишь утром не побрился…
– Чего это тута носы повесили? Причем не только носы! – Комполка бросил Саблина, перейдя к общим вопросам. – Вон девки полковые уже в сторону чумазиков из БАО смотрят, говорят, с вас толку нет… Вы же элита, мать-перемать, летчики-истребители, а ползаете тута беременными тараканами.