Лабинцы. Побег из красной России

Елисеев Федор Иванович

Об этих двух отрядах генерал Науменко похвально отзывался в своих Сообщениях за номерами 6 и 7 и поощрял эти образования.

В станице неожиданно появился наш старый Кавказец мирного времени полковник Хоранов⁷⁴ Уджуко Джанхотович, а по-русски — Валентин Захарович, младший брат известного на Тереке генерала Хоранова. Я его не видел с 1914 года, когда он, 39-летний подъесаул, младший офицер одной из сотен, по мобилизации был командирован из Мерва в отдел и со 2-м Кавказским

полком выступил на Западный фронт.

Отличный гимнаст и дамский кавалер. Он тогда был дружен со мной, почему еду к нему, и мы обнимаемся. О нем напишется по событиям.

.1^

— Зачем?., как?.. Почему Вы здесь? — закидываю его вопросами.

— Как почему?.. Я же старый Кавказец!., вот и приехал в свою окружную станицу, — отвечает он и добавляет: — А отчего же мне не принять Кавказскую бригаду? Казаков я хорошо знаю, да и они меня давно знают. Высшее начальство разбежалось, ну я и приехал из Екате-ринодара, так как был свободен.

Не знаю, как это случилось, но генерал Науменко назначил его сразу же начальником 4-й Кубанской дивизии, так как генерал Косинов к своим частям уже не вернулся.

У командира 1-го Кавказского полка полковника Товстика⁷⁵ произошли разногласия со своими старшими офицерами: он ушел. Командиром назначен был полковник В.Н. Хоменко⁷⁶, старый Кавказец, умный, корректный офицер.

С Товстиком я познакомился в майских льготных лагерях на реке Челбасы в 1914 году. Он был тогда в чине сотника. Маленького роста, рыженький, пухленький, среди широкой по разгулу молодежи хорунжих и сотников тогда 2-го Черноморского полка он был скромен и замкнут. Судьба его мне неизвестна.

Конная атака 1-го Лабинского полка у хутора Лосева

За 5 дней пребывания в Кавказской — 2-й Кубанский корпус был приведен в хорошее состояние. Сильными бригадами оставались Лабин-ская и Кавказская. Мы были безмятежны, словно стояли на отдыхе в глубоком тылу, как 16 февраля, далеко до рассвета, по станице с севера был открыт редкий орудийный огонь. Это было больше чем неожиданно. По диспозиции полки выбросились по тревоге на запад от станицы и выстроились в резервную колонну. Скоро прибыл и генерал Науменко. Стояла ехце ночь. Боевая обстановка нам, начальникам частей, была неизвестна.

Подъехав ко мне, Науменко тихо, просто сказал:

— Полковник Елисеев, Вы местный житель, все дороги Вам известны. Мы должны отступить в Романовский. Со своим полком продвиньтесь в степь и займите местность севернее хутора. И когда займете, донесите мне. Я буду на буграх, восточнее хутора, или в самом хуторе.

Хутор Романовский расположен в глубокой котловине между станицами Кавказской и Казанской. Он не был уже «хуторком» времен Кавказской войны, а разросся в город с 40-тысячным населением рабочего класса, являясь важным железнодорожным узлом Северного Кавказа:

Ростов—Баку, Новороссийск—Ставрополь. Оказалось —

он был захвачен красными в эту ночь.

Исполняя приказание, с полком оторвался от корпуса на северо-запад, прорезал глубокую балку у станичного «става», пересек железнодорожное полотно Ставрополь—Кавказская и параллельно железной дороге, рядом с ней, рысью двинулся к хутору Романовскому, до которого было 7 верст. Местность и дороги здесь действительно были мне отлично знакомы с самого детства, почему и вел я полк уверенно. Вперед выслан был лишь офицерский разъезд.

Полк — у будки, что у железнодорожного моста по шляху хутор Романовский — хутор Лосев. Оба эти хутора принадлежали станице Кавказской.

Будочник спокойно доложил мне, что красные войска пришли ночью из Лосева, заняли хутор и станцию, а потом, часа через два, вернулись обратно, ведя с собой до сотни пленных, и что они прошли «обратно будку» не больше как час тому назад. Сколько было красных, он не знает, так как было темно, но «было много, и все пехота», — закончил он.

Весь рассказ будочника слушали и командиры сотен, которых я вызвал вперед. Налет красных на Романовский, захват его и отход был для всех нас полной неожиданностью.

Не теряя времени, с полком бросаюсь на север, построив его «в линию взводных колонн», то есть все сотни во взводной колонне, по фронту на одном уровне. Между дивизионами — пулеметная команда на линейках, на одном уровне с сотнями. Интервалы между сотнями — один взвод. Этот строй был очень удобен для всевозможных конных перестроений, имея полк «в кулаке». Вперед была выдвинута 4-я сотня есаула Сахно.

Уже светало, но спустившийся густой туман был темнее ночи. Местность была покрыта молочной мглой, и в 25 шагах ничего не было видно.

Поднимаясь шагом к северным песчаным буграм от хутора, головная сотня Сахно неожиданно была обсыпана жесточайшим пулеметным и ружейным огнем красных на очень близком расстоянии, который достиг и полка. Сотня быстро отскочила назад к полку. По кучности огня в темноте ясно определилась довольно большая сила красных. Атаковать пехоту красных, поднимаясь к буграм, не имея возможности развить резкого аллюра лошадей, не представлялось возможным.

— Пулеметы — ОГОНЬ! — выкрикнул я.

Все восемь пулеметов храброго есаула Сапунова, молниеносно выскочив чуть впереди полка, сноровисто открыли свой полный огонь, взяв цель «на огонек» противника.

^

Густой пулеметный огонь заклокотал с обеих сторон, а полк, под прикрытием своих пулеметов, подбирая раненых и держась в тумане «чувством стремени», чтобы не разорваться, шагом перевалил на юг железнодорожное полотно и остановился в ближайшей ложбине. 6-я сотня хорунжего Меремьянина-первого заняла впереди лежащий пере-вальчик перед полотном. Отошли назад и пулеметы Лабинцев. Огонь утих с обеих сторон. Потери полка только ранеными были незначительны, так как стрельба вниз всегда бывает ложная.