Лабинцы. Побег из красной России
Шрифт:
Неожиданно для себя к югу от полка, в какой-либо версте, на высоком бугорчатом кургане, на котором при моем детстве еще стояла неуклюжая сторожевая казачья вышка времен Кавказской войны, с которого далеко за Кубань на десятки верст открывалась равнина, обнаружился штаб корпуса. Через глубокую балку скачу туда и докладываю генералу Науменко обстановку. Корпусной командир принимает доклад спокойно. Мы стоим на кургане-«бикете» и ожидаем схода тумана. Ждать пришлось недолго.
Около часу времени спустя дохнул восточный ветерок и как рукой смахнул туман со всех возвышенностей. В утренней мгле нам представилась неожиданная картина: красная пехота свернулась в колонну и стала отходить
Широким наметом скачу к полку, сажаю его в седло и строем «в линии взводных колонн» рысью переваливаю первую гряду бугров. Потом сваливаюсь в глубокую, узкую балку, карабкаюсь на второй бугор, переваливаю железнодорожное полотно и, оставляя шлях Романовский— Лосев западнее себя версты на две, без дорог, по прошлогоднему жниву, веду полк вдогонку красных, следуя в их параллельном движении.
Хорунжий Меремьянин, со своей 6-й сотней находившийся левее полка, самостоятельно снялся с позиции и бросился по самому шляху, по пятам красных. А когда полк вышел на последние бугры, вправо от себя увидел две роты красных, до 250 человек, которые, с пулеметами на тачанках, видимо, демонстрировали на станицу Кавказскую. Теперь они также отступали к хутору Лосеву. До Лосева было 12 верст.
Не останавливаясь и не замедляя аллюра рысью, на них была брошена правофланговая 1-я сотня умного и доблестного есаула Миная Бобряшева.
Бобряшеп с места перевел сотню в широкий намет и бросился вправо от полка на северо-восток, к этой, неожиданно для нас отступавшей группе красной пехоты.
Оставшиеся со мной четыре сотни, около 400 шашек и 8 пулеметов системы «Максим» на линейках, крупной рысью, молча, «в кулаке» шли прямо на север к Лосеву.
Бобряшев сокрушительным наскоком пленил полностью эти две роты, которые в своем походном порядке не успели открыть огня, но их пулеметы на тачанках, взяв лошадей «в кнуты», полным карьером бросились на север. Отдельные казаки сотни Бобряшева устремились за ними. Издали интересно было наблюдать эту дикую скачку по широкой степи. Казаки настигли и захватили все шесть тачанок с пулеметами, не дав уйти за речку Челбасы ни одному красному.
Полк был уже воодушевлен этим успехом, но тяжелый сап и фырканье лошадей говорили об усталости их и некотором выдыхании. Под ногами мокрый снег и грязь. Порою топкие места. Крупной рысью, и безостановочно, полк прошел уже 10 верст. Но нужно было торопиться, чтобы не допустить красных в Лосев, где их, через единственную узкую, низкую и длинную греблю, так хорошо знакомую мне, не достать. Хутор Лосев раскинут на северной стороне реки.
Два орудия красных, укрытых где-то за Челбасами к северо-западу, взяв полк «в вилку» издалека, тревожили его кроваво. Полк подходил к последним минутам победы или отхода назад при неудаче. Уже и моя сильная и прыткая кобылица требовала понукания каблуками. И уж если «сдавала» она, то я боялся за казачьих лошадей, ниже сортом и обремененных вьюками.
Полк шел без дозоров. Впереди была равнина с перекатными балками южных полей, и каждый казак из строя все видел впереди и по сторонам от себя. Кругом было серое поле прошлогодней жнивы, покрытое легким мокрым снегом. Но вот полк выдвинулся после последнего переката к хутору, идущему с запада на восток, с понижением в нашу сторону от шляха и загнутому чуть к северу, как мы увидели западнее себя длинную черную кишку со многими подводами, спускающуюся вниз. Это
От неожиданности такой близкой встречи полк как бы содрогнулся. Наш успех мог быть только от быстроты действий. Криком команды поворачиваю весь полк «взводами налево», чем образуется двухшеренож-ный развернутый строй всех четырех сотен при мне, стоявших в затылок одна за другой.
— Шашки к бою-у!.. 5-я и 4-я сотни, в атаку, карьером — МАРШ-МАРШ! — выкрикнул немедля, и сотни, размыкаясь на ходу в одну шеренгу, как стая голодных волков, с леденящим душу казачьим гиком бросились на красных, загибая свой правый фланг.
С 3-й и 2-й сотнями, развернутым строем в одну линию двухшере-ножного строя, последовал за ними в каких-нибудь 50 шагах дистанции. Красные бросились врассыпную. Пронеслись с визгом несколько снопов пуль над казаками; свалилось на землю несколько седоков и лошадей... еще момент... еще один миг — и сотни врезались в пехоту красных. Все как-то сразу, жутко стихло... То захлестнулся полк атакой и... кончил бой. Красноармейцы побросали винтовки на землю и подняли руки вверх. Десятка три подвод остановились и замерли на месте. Толпы красных солдат рке сгонялись казаками в кучу, чтобы оттеснить их от брошенных винтовок. И кругом на разгоряченных, взмыленных и фуркающих от усталости лошадях разъезжали задорные гиковые Ла-бинцы, присоединяясь к своим сотенным значкам с белыми конскими хвостами на них. Вдали, к северо-западу, полным карьером своих лошадей улепетывали до десятка комиссаров и командиров, бросивших своих солдат в бою...
—• Спасибо, храбрые Лабинцы! — вдруг слышу я знакомый голос позади себя и, обернувшись, увидел генерала Науменко, который с начальником штаба и немногими ординарцами, как оказалось, скакал вслед за полком.
Разрозненные после атаки, не видя, кто это выкрикнул, казаки ответили:
— Рады стараться! — а кому, вначале и сами не знали.
Взволнованный и радостный, на разгоряченном коне, Науменко подскакал ко мне, благодарит за успех, быстро дает мне большой пропару-синенный конверт с Георгиевскими крестами для раздачи казакам и приказывает немедленно двигаться вперед и занять хутор Лосев. Начальник штаба полковник Егоров, как всегда, мило улыбается и молчит.
Крупной рысью под уклон все шесть сотен полка с присоединившимися 1-й и 6-й сотнями вошли в Лосев. Противника там не оказалось. Он был полностью пленен до хутора.
Генерал Науменко с пленными направился в станицу Кавказскую. Лабинцы так и не узнали, сколько и какие части красных они захватили.
1-я сотня есаула Бобряшева захватила 6 пулеметов, а здесь полк взял 12 пулеметов. Все они были на тачанках и с хорошей упряжью. Все они остались в полку и стали в строй своей пулеметной команды. Дерзко храбрый есаул Сапунов ликовал, имея у себя 26 боевых пулеметов. Ликовал и полк, было отчего ликовать!
Полк выстроен в резервную колонну на небольшой хуторской площади. Дождь, под ногами лошадей кубанская черноземная слякоть. Поблагодарив за победную атаку, приказал тут же и самим казакам, по взводам, выделить отличившихся казаков, которым выехать перед строем. Всех Георгиевских крестов оказалось 70, по 10 на каждую сотню и 10 пулеметной команде.
Казаки перед строем, в мокрых полушубках поверх черкесок. Вид не парадный, но внушительный. Все кресты без Георгиевских лент, почему, проезжая в седле с правого фланга, вручал каждому казаку в его собственные руки. Картина была хотя и не импозантная, но очень памятная.