Лабиринт Данимиры
Шрифт:
— Хулиганьё! — Дрю снова дёрнула плечиком.
— Хм-м-м… — сказала я. — Я, пожалуй, даже знаю, как оно было. Они — селяне — такие идут себе спокойненько, а вы сверху такие — в-ж-ж-ж-ж! А они такие — «А-а-а-а!» А вы — «Муа-ха-ха, трепещите, грешники!» а они — «Па-ма-ги-тя-а! Па-а-а-ли-и-цыя!». Похоже?
Лемуэль Пэн одобрительно кивнул.
— Ну, ты, Данимира Андреевна, прям как сама всё видела. Только полицию они не звали. Мы в город не совались, по деревням летали, какая там в деревне полиция. Но они вот что удумали: королю Георгиану — тот ещё аспид, кстати, — коллективную жалобу накатали, от всех деревень. Вот он
— Действительно, преждевременно поседевшие селяне с сердечным приступом — пустяки какие. А ты как думаешь, Дрю? — ласково спросила я.
— А что вы на меня смотрите? — оскорблено вскричала Дрю. — Я ничьего сердца не трогала! Я аккуратненько!
— Аккуратненько? А чего ж тогда люди кричали «А-а-а»? У вас тут магов больше, чем обычных людей, все должны быть привычные ко всяким… — я хотела сказать «паранормальным явлениям», но подумала, что по отношению к Дрю это будет некорректным, — ко всяким чудесам.
Дрю сказала, глядя в сторону:
— Тут такое дело… Лучше вам знать. Помните, принц сказал, что я теперь грузовик поднять могу?
— П-помню, — сказала я, хлопая ресницами.
— Ну вот.
Воцарилось долгое молчание.
Я продолжала усиленно моргать.
— То есть ты хочешь сказать… что сегодня ночью на людей сверху аккуратненько пикировал хохочущий грузовик и обзывал их грешниками?
— Ну, что-то вроде, — буркнула Дрю. — Как-то так. Почти. Но никто не пострадал и сердца я ничьего не трогала!
Благородный разбойник Лемуэль Пэн присвистнул и восхищённо ударил себя по ляжкам:
— Ай да фифа — грузовик подняла! Меня научишь?
— Не научит, — сказала я, села в кресло и прикрыла глаза рукой, — и не только потому, что это магия принца Кайлеана, а потому что теперь нам всем конец. Дрю ведь единственное привидение, которое может двигать материальные предметы. Как только до Его Высочества дойдёт захватывающая история о девушке-призраке, поднимающей грузовик, он легко сложит два и два. Он нас всех в бараний рог скрутит. Готовьтесь. Трепещите, грешники.
— Не скрутит, — сказала Дрю. — Не такая я дура, я маскировалась. Все видели только грузовик. Может, в него вселилось что-нибудь другое, не привидение. Да и те, кто по ночам кто гуляет, свидетели ненадёжные. Может, они под мухой были. Им не поверят.
— Кому надо, тот поверит, — зловеще пообещала я.
Лем подлетел ко мне и изобразил дружеское похлопывание по коленке.
— За себя не волнуйся, Андреевна, — сказал он, — уж кому-кому, а тебе ничего не будет. У нас там, в люстре, все знают, что супостат по тебе сохнет. Мы даже пари заключили. По карманам пошарили, призрачного золотишка наскребли, чтоб на кон поставить.
Я закашлялась. Вот так. Ходишь, ни о чём не подозревая, а над головой в это время на тебя пари заключают.
— И в чём суть… вашего тотализатора?
— Известно какая суть. Женится на тебе супостат или…
— Или что?
— Или так будете…
— Понятно. Некоторые женятся, а некоторые — так… И как ставки распределились? — поинтересовалась я.
— Большинство на «так» поставило, — честно ответил Лем. — Считают, супостат тебя охмурит. Но лично я поставил
— Знаю. Вечером — свадьба, утром — глупости.
— Почему утром? Ночью. Нет, утром тоже, это само собой. Но только после свадьбы. Ты главное в уме держи: сперва — свадьба, глупости — потом. И смотри не перепутай!
— Спасибо, — кротко сказала я, — очень полезное и своевременное напоминание. А то иногда прямо подмывает глупостями заняться.
Благородный разбойник засмеялся хриплым наждачным смехом.
— Да что ты можешь понимать в глупостях, цветочек? Вот фифа, другое дело. Уверен, она знает, что к чему.
Я была убеждена, Дрю сейчас ответит наглецу так, что придётся соскребать его со стенки. Действительно, Дрю подбоченилась, и речь её вроде была резка, но произносила она её каким-то подозрительно грудным воркующим голосом.
— Фифа? Не смей называть меня так. Дрю — меня зовут Дрю. — Она вновь поправила волосы. — И не твоя забота, Лемуэль Пэн, что я знаю, а что нет.
Лемуэль Пэн хрипло засмеялся и взмыл вверх, приблизившись к Дрю.
— Я не прочь взвалить на себя новую заботу… Дрю…
— Поглядим на твоё поведение… светлячок.
Всё, спелись, поняла я. Следовало пока не поздно произвести строгое внушение. Говорить надо было уверенно и властно, чего я отродясь не умела. Буду воображать себя Наполеоном в треуголке, решила я, встала и прошлась туда-сюда, заложив руки за спину.
— А теперь все слушают меня, — начала я, прохаживаясь. — Лемуэль Пэн, с этажа ни ногой. Не знаю, на что ты способен, но на всякий случай: никаких просачиваний сквозь канализацию и прочих фокусов. Никаких дружеских визитов к соратникам. Далее. Никаких делёжек шкафа. Мальчики — налево, девочки — направо. Лем, твой шкаф там. — Я указала на второй гардероб, не занятый Дрю. — При появлении принца немедленно прыгаешь туда и прячешься в секции с моим нижним бельём. Не думаю, что Его Высочеству вообще придёт в голову заглядывать в шкаф, но лучше подстраховаться… Особо подчёркиваю — никаких ссор. — Тут я пошла на чистый блеф: — Задумаете выяснять отношения — возьму за шиворот и собственноручно отправлю в люстру-клетку обоих. Моих способностей на это хватит. Ясно?
— Ой-ой-ой, какие мы строгие… — начала было Дрю, но благородный разбойник остановил её.
— Постой, не видишь, цветочек в правильном направлении мыслит, повелевать учится. За принца однако замуж собралась, не за лесника. Пусть командует. На ком ей ещё тренироваться, как не на нас? Надо потерпеть. Потом подучится и на других перейдёт. Молодец, Данимира Андреевна, не стесняйся, песочь нас по полной!
Дрю скептически фыркнула, но насмешничать перестала. А я, получив несколько неожиданную поддержку, не стала отрицать версию Лема. В конце концов, если не научиться руководить привидениями, очень скоро они начнут руководить мной.