Лабиринт для Слепого

Воронин Андрей Николаевич

– А я думаю, что вы найдете для этого разговора время.

– Присаживайтесь, – пригласил гостя Прищепов и прошел в гостиную.

Глеб последовал за ним и буквально плюхнулся на мягкий кожаный диван. Сумку он оставил в прихожей.

– Так в чем дело?

– Знаете, Альберт Николаевич, мне надоело темнить и вести с вами беспредметные переговоры. Скажите, на кого вы работаете? Кто стоит за вами?

От этих вопросов меценат поежился, и его глаза заморгали еще быстрее.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Да

все вы понимаете.

– Ну, конечно, я связан с определенными людьми… – принялся пространно объяснять любитель антиквариата, – Я знаком со многими коллекционерами, с дипломатами, с директорами музеев и владельцами галерей…

– Я не об этом, – оборвал его Глеб.

– Тогда я не понимаю.

– Я о наркотиках.

– О каких наркотиках?! – нервно воскликнул Прищепов и вскочил с кресла, словно на сиденье оказались горячие угли.

– О самых обыкновенных. Вернее, о тех, которые вы продаете.

– Я ничего не продаю.

– Да ладно, будет, – отрезал Глеб. – Чем быстрее вы все расскажете, тем лучше будет для вас.

– Я не понимаю, о чем вы говорите… Это наглость – вот так вот обвинять меня в том, чего я даже. не знаю.

– Это вы продали наркотики Бычкову-Бочкареву, это из-за вас погибла Катя Сизова, молодая красивая девушка. Это по вашей наводке, скорее всего, была убита Колотова.

– Что, Колотова?! – взвизгнул меценат, отступая к стене.

Он вел себя настолько естественно, и каждый его жест, интонация, выражение лица были безукоризненны, как у профессионального актера, хорошо знающего свою роль – роль человека, обвиняемого в том, чего он никогда не совершал.

– Не будем играть, давайте говорить начистоту, – Глеб вытащил пистолет с глушителем и положил перед собой.

Альберт Николаевич с ужасом смотрел на оружие, лежащее на столе.

– Уберите, уберите, зачем это? Я человек, связанный с искусством, с картинами, книгами, иконами, предметами старины, и ничего не знаю ни о каких наркотиках. Уберите оружие.

– Я его уберу, если вы все расскажете мне начистоту.

– Но что я могу вам рассказать, если мне ничего не известно?

Тогда Глеб сунул руку во внутренний карман куртки и бросил на стол три фотоснимка.

– Посмотрите внимательно. Может, это освежит вашу память.

Прищепов семенящей походкой приблизился к столику и взглянул на фотоснимки.

Его лицо осталось таким же, как и было, только сердце забилось глухо и учащенно, и Прищепову показалось, что оно вот-вот выскочит из груди.

На его лбу бисером выступили капли пота.

Глеб молчал. А затем взял пистолет в руку и щелкнул предохранителем.

– Кто этот человек в светлом плаще? И о чем вы с ним говорили?

– Я его не знаю. – прошептал Прищепов.

– Сегодня утром он был у вас. Вы с ним разговаривали около часа. Кто он?

Прищепов

пришел в полное смятение. Его пальцы задрожали, и он, тяжело опустившись в кресло, принялся грызть ногти. Сейчас это был уже не тот Прищепов, охваченный праведным негодованием, сейчас он напоминал перепуганного насмерть подростка, застигнутого врасплох за какими-то грязными делишками.

– Кто это? – вновь повторил Глеб, перекладывая тяжелый пистолет из одной руки в другую. – И кто были те люди в ресторане? Отвечайте! Я жду.

– Не знаю, – затряс головой Прищепов, его лицо страдальчески сморщилось, словно несчастного мецената уже начали пытать.

– Знаете, – Альберт Николаевич, если я начну вас бить, вы долго не протянете. Слишком вы изнежены, слишком слабы, – многозначительно заметил Глеб. – Вы этого не переживете и умрете мучительной смертью.

Я не буду пытать вас, прикладывая раскаленный утюг к животу.

– Но я ничего не знаю, абсолютно ничего!

– Может, я и поверил бы вам, если бы не одно обстоятельство.

– Какое обстоятельство? – дрожащим голосом промолвил Прищепов.

– А вот это.

Глеб подошел к секретеру, выдвинул один из ящиков, затем запустил руку в образовавшуюся нишу и вытащил несколько пакетиков с белым веществом. Он швырнул пакетики на стол.

– Что это?

– Не знаю, – затряс головой любитель изящных искусств. – Это мне кто-то подложил.

– Что вы говорите?! И голос у вас такой естественный. Вы случайно не играли в самодеятельном театре какого-нибудь дворца культуры? Нет, не играли?

Прищепов молчал, бледнея все больше и больше.

– Знаете, вы бы могли быть отличным актером.

Женщины просто млели бы, глядя на вас. Вы такой импозантный, такой красивый, что не влюбиться в вас просто невозможно. Так будете говорить или нет? – уже абсолютно другим тоном отчеканил Глеб, вновь уселся на диван напротив Прищепова и нацелил на него пистолет.

Тот вскочил с кресла и прижался к стене.

– Знаете, что я сделаю? Вначале я вам прострелю правое колено. Будет очень больно, вы будете кричать, будете ползать в луже крови. Затем я прострелю вам левое колено, и тогда вы расскажете мне все, все что вам известно.

– Кто вы? – вдруг спросил Прищепов. – Вы из МВД? Из ФСК? Из ФСБ?

– Не надо об этом. Не надо гадать, это ни к чему не приведет. Я просто интересуюсь наркотиками, мне просто надо знать.

– Вы бандит?

– Я же сказал, не надо гадать. После того, как я прострелю вам ноги, я подожгу вашу квартиру, и вся она вместе с барахлом, а самое главное, вместе с вами сгорит дотла. Пожарные приедут не скоро. Вы уже будете мертвы. И тогда будет поздно. Так что, решайтесь.

– Какие гарантии, что я останусь жив? – тяжело дыша и давясь слюной, выдавил из себя Альберт Прищепов.