Лабиринт памяти
Шрифт:
– Вы просто ничем не примечательный подонок и извращенец, который не ценит человеческую жизнь.
– А вы считаете, что человеческая жизнь такая уж большая ценность?
– А разве нет?
Снова усмешка.
– Возможно, это зависит от той пользы, которую конкретный человек приносит обществу. Есть ценные экземпляры, а есть такие, которые только обуза для общества.
Ну, надо же, прям философ!
– И вы, надо думать, избавляли общество от таких ненужных людей?
– Именно так.
Ого, санитар планеты!
– Что-то не вяжется с вашей теорией.
Сейчас этого не видно, но Илья знал, что глаза собеседника при этих словах недобро блеснули.
– Ваш Ярохин уже в свои девять лет был законченным подонком. Он без зазрения совести обижал тех, кто слабее и младше. Причем, обижал жестоко. Так что, вряд ли, он бы со временем поменялся. Да, и потом, откуда у него деньги на то, чтобы получить образование. Отца вообще нет, мать пьет, на сына ей плевать. Если и имела что, давно пропила. Так что, пополнил бы ваш Ярохин ряды шпаны на районе и мешал бы нормально жить добропорядочным гражданам, пока не нарвался бы на такого же отморозка, но посильнее. Получил бы нож в спину, и на этом все бы закончилось.
– Но если вы ошибаетесь. Вы ведь даже шанса попробовать ему не дали.
– Сколько их по улицам ходит тех, кому шанс дали и что, много этим шансом воспользовалось? Да вы посмотрите, что твориться вокруг!
Пару минут раздавалось только потрескивание пленки. Илья вспомнил, что в это время собеседник улыбнулся ему своей открытой обезоруживающей улыбкой. Той улыбкой, которая помогала этому зверю легко входить в доверие к будущим жертвам. Голос снова зазвучал, и на этот раз он был насмешливым.
– Что же вы задумались? Похоже, понимаете, что я прав. Общество убивает себя само, так что я не хуже и не лучше других. Таких, как я, много, просто остальные делают все изощрённее, не так откровенно. Или вы будете утверждать, что алкаш, отнимающий у матери пенсию, обрекая ее на голодную смерть, не убийца? Или банк, устанавливающий грабительские проценты для людей, вынужденных занимать деньги, например, на лечение близких? Как назвать людей, наживающихся на несчастьях? Молчите. Не знаете ответ, или ответ слишком чудовищен? Задайте себе эти вопросы. Я уверен, честные ответы вас удивят, и вы по-другому посмотрите на многие ситуации и поступки.
Илья должен был признать, что его собеседник был умен и достаточно образован. Он уже знал, что тот способен поддержать разговор на многие темы, включая музыку, искусство и даже политику. Но мышление у него было несколько своеобразное.
Своеобразное! Илья усмехнулся своим мыслям. А какое мышление должно быть у человека, который хладнокровно убил двенадцать человек, включая двоих детей? Пожалуй, слово своеобразное тут не подходит, скорее уж чудовищное.
– То есть, по-вашему, вы делаете благое дело?
Снова усмешка. И тон немного другой.
– Да бросьте вы! Отрицать очевидное, это прятать голову в песок. Я ведь не говорю, что все общество порочно, просто в нем уже слишком много паразитов. А когда короста на дереве разрастается, то рано или поздно, она убьет дерево. Так что тут единственный выбор, или они, или их.
Снова пауза, во время которой, Илья это помнил, он обдумывал ответ. Разговаривать с его собеседником было сложно. Практика общения с различного рода душевнобольными и маньяками у Ильи была обширная, но этот человек не был похож ни на кого из них.
Илья хорошо помнил свой ответ, а так же то, что произошло после. Он нажал клавишу, останавливающую запись и, вынув диск, убрал его в пластиковый футляр, поместив на его место в картотеке.
***
Вот уже последние пару месяцев Лиза живет в каком-то страшном нереальном сне, отчасти напоминающем день сурка. А началось все с того, что ее муж однажды не вернулся с работы домой. Вот так вот ушел утром в контору, в обед позвонил ей как обычно, чтобы сказать, что он скучает. Денис даже попросил приготовить ему на ужин его любимый плов, а вечером он просто не пришел. Плов так и остался в казане нетронутым.
Обычно он не задерживался. Его смена в банке заканчивалась в пять, а в шесть вечера он, как правило, уже был дома, сидел в кухне за накрытым столом, уплетая приготовленный Лизой ужин. Сегодня же все было не так, потому что муж не пришел не в семь, не в девять, не в одиннадцать.
Когда к полуночи она, не находя себе места от волнения, влетела в ближайшее отделение полиции, грубый усталый дядька в форме, сидящий за окошком сообщил ей, что заявление о пропаже мужа у нее не примут. Вот по прошествии трех дней, если он так и не объявится, тогда уж, так и быть приходите, откроем дело. А сейчас, так как он взрослый самостоятельный человек и мог просто загулять, или уехать куда-нибудь с друзьями, нет никакого смысла его искать.
Лиза очень старалась разжалобить этого грубого дядьку в форме сотрудника полиции, но разве объяснишь равнодушным, бесцеремонным людям, что ее Денис не мог загулять или куда-то уехать. Особенно сейчас.
Когда тест, наконец-то, показал заветные две полоски, Денис так радовался известию о скором отцовстве, что, Лиза просто уверена в этом, не мог уехать куда-либо, не предупредив ее. Беременность протекает очень сложно, Лиза постоянно испытывает дискомфорт и тошноту. Ну, не позволил бы он ей в ее положении так волноваться. Он же не мог не понимать, что Лиза не будет места себе находить от волнения.
Лиза и не находила. Все эти три дня она металась по квартире, пыталась обзванивать его знакомых. Но все было напрасно. Еще и Светка, как назло, была в командировке.
Никто не знал, где сейчас Денис, ни друзья, ни родственники, ни коллеги, потому что на работе он тоже больше не появлялся. Он никому не звонил, не отсылал СМС, а вызов на его номер сначала просто отзывался длинными гудками, а потом начал твердить равнодушным голосом компьютера, что абонент выключен или находится вне зоны действия сети.