Лабиринт смерти (сборник)
Шрифт:
– Не знаю, — ответил Сет Морли.
В камбуз заглянул Нед Расселл, корабельный военпред.
– Я могу сказать, что это за люди. Охранники в черной коже были симптомами наших попыток прекратить дальнейшее разворачивание сюжета и начать все снова — их действия направлялись мыслями тех, кто уже «умер».
– Все–то вы знаете, — коротко заметила Мэри.
– Успокойся, — сказал Сет Морли, обнимая ее за плечи. С самого начала многие из них плохо уживались с Расселлом, что, принимая во внимание характер его обязанностей, было вполне понятным.
– Когда–нибудь, Расселл, —
– Нет, я этого не сделаю, — спокойно ответил Расселл. — Единственное, что меня больше всего беспокоит — это поддержание мира на борту корабля. Вот почему меня послали вместе с вами. Вот что я и намерен делать в дальнейшем. Независимо от того, нравлюсь ли и сам кому–нибудь или нет.
– Я молю Бога, — сказал Сет Морли, — чтобы на самом деле существовал Заступник. — Ему все еще не верилось, что это они сами придумали религию Спектовского. — В «Тэкел Упарсине», — сказал он, — когда ко мне подошел Странник–по–Земле, он был таким живым, таким реальным. Даже сейчас он кажется мне реальным. Я никак не могу избавиться от этого впечатления.
– Вот почему мы и создали такую религию, — подчеркнул Расселл. — Потому что хотели этого; потому что не было у нас чего–либо подобного, а нужда в этом была крайне велика. Но теперь мы возвратились к реальности. Морли, и снова способны воспринимать то, что нас окружает, таким, каким оно есть на самом деле. Разве так плохо ощущать это, а?
– Плохо, — ответил Сет Морли.
– И вы хотели бы снова очутиться на Дельмаке–О?
Сет Морли задумался.
– Да, — после продолжительной паузы ответил он.
– И я тоже, — присоединилась к нему Мэри.
– Боюсь, — сказал Расселл, — что мне придется и самому согласиться с вами. Как бы плохо нам там ни было, как бы неразумно мы себя ни вели…, там, по крайней мере, у нас была надежда. А здесь на корабле… — Он судорожно махнул рукой. — Надежды нет. Ни малейшей! Пока сами не состаримся, как Роберта Рогингхэм, и не умрем.
– Миссис Рогингхэм повезло, — с горечью в голове произнесла Мэри.
– Очень повезло, — поддакнул ей Расселл, но лицо его побагровело от гнева и сознания собственного бессилия. И от мук, которые причиняли ему эти ощущения.
Глава 16
После обеда в этот же «вечер» они собрались в корабельной рубке. Настало время разрабатывать следующий полиэнцефалический мир; чтобы отвечать предъявляемым ему требованиям, он должен был быть спроектирован совместными усилиями всех членов экипажа. В противном случае он подвергся бы быстрому разрушению.
За пятнадцать лет полета члены экипажа досконально овладели искусством конструирования подобных воображаемых миров.
Особенно силен был в этом Тони Дункельвельт. Из своих восемнадцати лет почти все время он провел на борту «Персуса–9», и для него находиться в полиэнцефалических мирах стало нормальным образом жизни.
– Мы неплохо преуспели в прошлый раз, — заявил капитан Белснор. — Нам удалось убить почти две недели реального времени.
– А как вы все относитесь к тому, чтобы на этот раз это был водный мир? — спросила Мэри Уолш. — Мы могли бы быть дельфиноподобными млекопитающими, обитающими в теплых морях.
– Это у нас уже было, — возразил ей Расселл. — Около восьми месяцев тому назад. Неужели вы забыли? Ну–ка, проверим… Да, мы назвали его «Аквасома–3» и оставались в нем в течение трех месяцев реального времени. Очень удачный мир, я бы так сказал, и один из наиболее прочных. Разумеется, тогда мы были куда менее враждебно настроены.
– Извините меня, — произнес Сет Морли, поднялся и вышел из рубки в узкий коридор.
Там он долго стоял один, потирая плечо. Оно все еще продолжало слегка ныть, это была чисто психосоматическая память о планете Дельмак–О, которая еще будет у него сохраняться, скорее всего, целую неделю. И это все, подумал он, что осталось у нас от этого конкретного мира. Только боль да быстро увядающая память.
А что, подумал он, если вообразить себе такой мир, где мы сразу, по собственной доброй воле, заляжем мертвецами, погребенными каждый в своем персональном гробу? ВЕДЬ ЭТО КАК РАЗ ТО, ЧЕГО МЫ НА САМОМ ДЕЛЕ ХОТИМ.
На борту корабля самоубийств не было вот уже в течение последних четырех лет. Численность экипажа стабилизировалась, по крайней мере, временно. Пока не скончается миссис Рогингхэм.
Как бы мне хотелось уйти в мир иной вместе с нею, подумал он. Сколько времени, в самом деле, сколько еще удастся нам продержаться? Немного, конечно. Потихоньку сходит с ума Тагг. Не очень–то отстают от него Фрэйзер и Бэббл. Да и я тоже, признался он себе. Возможно, я тоже постепенно теряю рассудок. Уэйд Фрэйзер прав: убийства на Дельмаке–О ясно показывают, сколько безумия и взаимной враждебности накопилось у каждого из нас.
В таком случае, вдруг пришло ему е голову, любой эскапистский мир будет еще в большей степени роковым в дальнейшей нашей судьбе… Здесь нельзя не согласиться с Расселлом — это уже система.
И вот еще что пришло ему в голову. Нам очень будет не хватать мисс Роберты Рогингхэм, когда она скончается; из всех нас она самая добрая и уравновешенная.
А все потому, рассудил он, что она скоро умрет.
Единственное утешение наше. Смерть.
Я мог быть открыть вентиляционные отдушины в различных отсеках корабля, подумал он, и воздух вышел бы из всех помещений нашего корабля. Отсосанный вакуумом окружающей нас бездны. А тогда мы все более или менее безболезненно смогли бы умереть. В одно короткое мгновенье.
Он положил ладонь на аварийный запор ближайшего вентиляционного люка. Все, что мне нужно сделать, отметил он про себя, это повернуть запорное кольцо против часовой стрелки.
Вот так он и стоял, держась за запор, но ничего не предпринимая. Ужас задуманного сковал все его мышцы, он как бы окаменел, а время будто остановилось для него, а пространство потеряло обычную трехмерную протяженность, сжавшись в плоскость.
В дальнем конце коридора, который вел в хвостовой отсек корабля, появился кто–то и стал к нему приближаться. Бородатый, в белом, ниспадающем к полу, свободном одеянии. Мужчина, моложавый и стройный, с ясным, будто излучающим свет лицом.