Лабиринт смерти (сборник)
Шрифт:
Хотя, если быть честным, я злился на Хорстовски за то, что он самоустранился и отфутболил меня к психиатрам Бюро. Формально он был прав: именно так и следовало ему поступать, обнаружив у себя на участке психотика, но все же я рассчитывал на его помощь. По правде говоря, я злился на всех, включая двух симулякров. Проезжая по солнечным знакомым улицам Бойсе, я смотрел на всех прохожих и видел в них врагов и предателей. Окружающий мир казался мне чуждым и ненавистным.
Несомненно, все это и многое другое было понятно доктору Хорстовски из тех тестов, которые я выполнял по его просьбе. Так, например, в тесте
Вы думаете, доктор Найси поможет мне? — спросил я у Хорстовски, когда мы становились у современного многоэтажно го здания с множеством окон. Я чувствовал, что мое беспокойство перерастает в панику. — Я хочу сказать, ведь психиатры из Бюро владеют всеми этими новыми технологиями, которых даже у вас нет. Ну знаете, эти последние…
— Я бы сказал: в зависимости от того, что вы понимаете под помощью, — ответил Хорстовски, отворяя дверцу машины и делая мне знак следовать за ним в здание.
И вот я стоял здесь, на первом этаже, в приемном отделении Федерального управления психического здоровья. Там, где многие стояли до меня — на пороге новой эры в жизни.
Мне вспомнилась Прис, которая пророчила, что некая внутренняя неустойчивость рано или поздно приведет меня к беде. Как же она была права! Разбитый, разочаровавшийся, обуреваемый галлюцинациями, я оказался на попечении властей, как сама Прис несколькими годами раньше. Я не видел диагноза доктора Хорстовски, но и без того знал, что он обнаружил шизофренические реакции в моей психике… К чему отрицать очевидное, я и сам чувствовал это в себе.
Счастье еще, что мне, в отличие от многочисленных бедолаг, можно было помочь.
Бог знает, что могло произойти со мной в том состоянии, в котором я пребывал, — самоубийство или общий коллапс, из которого не было возврата. Мне здорово повезло, что они захватили заболевание в самом начале — это давало мне надежду. Я понимал, что находился на ранней стадии кататонического возбуждения, которое грозило мне устойчивой неприспособленностью в виде ужасной гебефрении или паранойи. Моя болезнь была в начальной, простой форме, поддающейся лечению. Спасибо моему отцу и брату, которые своевременно вмешались.
И все же, несмотря на все мои знания, я шел в офис Бюро с доктором Хорстовски в состоянии смертельного страха и враждебности, осознавая враждебность вокруг себя. У меня было внутреннее озарение и в то же время не было, одна часть меня все знала и понимала, а другая — билась, как плененное животное, стремясь вырваться на свободу, в привычную среду, в знакомые места.
Теперь, по крайней мере, понятно, почему Акт Мак–Хестона столь необходим.
Истинный психотик, такой, как я, никогда не будет искать помощи по собственной инициативе — это возможно только благодаря закону. Именно это и означает быть психотиком.
Прис, подумал я, и ты такая же. Они высчитали тебя еще в школе, схватили и изолировали
И буду ли я похож на тебя по завершенным терапии, подумал я? Какую именно часть меня они сохранят? А что будет с моим чувством к тебе? Буду ли я помнить тебя? И если да, буду ли я так же любить тебя, как сейчас?
Доктор Хорстовски оставил меня в приемной, где я около часа сидел с другими, такими же смятенными больными, пока, наконец, не вошла медсестра и не вызвала меня. В маленьком кабинете я встретился с доктором Найси. Он оказался симпатичным мужчиной, немногим старше меня самого, с мягкими карими глазами и хорошо причесанными густыми волосами. Его осторожные, вкрадчивые манеры живо напомнили мне ветеринарную клинику: он сочувственно поинтересовался, удобно ли мне и понимаю ли я, почему здесь оказался?
— Я здесь, — ответил я, — потому что у меня возникли проблемы там. Я не мог соотносить свои эмоции и желания с другими людьми, — Эту фразу я заготовил еще во время долгого ожидания в приемной, — Таким образом, я не имел возможности удовлетворять свои потребности в мире реальных людей и вынужден был обратиться к вымышленному миру моих фантазий.
Откинувшись на стуле, доктор Найси задумчиво изучал мою особу.
— Я правильно понимаю, что именно это вы хотели бы изменить? — спросил он.
— Я хотел бы получать настоящее удовлетворение.
— А от общения с другими людьми вы ничего не получаете?
— Нет, доктор. Видите ли, доктор, моя реальность никак не смыкается с миром переживаний других людей. Вот вы, например. Если я расскажу вам о своем, вы посчитаете это фантазией. Я имею в виду, о ней.
— О ком, о ней?
— О Прис.
Он подождал, но я не стал продолжать.
Доктор Хорстовски по телефону вкратце коснулся ваших проблем, — сообщил мне Найси. — В моем понимании у вас прогрессирующие проблемы с тем, что принято называть шизофренией типа Magna Mater. [Magna Mater(лат.) — великая мать.] Кстати сказать, мне следовало бы начать с теста пословиц Джеймса Бенджамина, а затем проверить вас на советский блоковый тест Выгодского — Лурье.
Он кивнул, и сестра откуда–то из–за моей спины поднесла ему блокнот и ручку.
— Итак, я вам приведу несколько пословиц, а вы постараетесь мне объяснить, что они означают. Готовы?
— Да.
— «Без кота мышам раздолье».
Я обдумал свой ответ прежде, чем высказаться:
— В отсутствие власти возможны правонарушения.
Так я отвечал — довольно бойко, пока мы не дошли до пословицы номер шесть, которая оказалась для меня фатальной.
— «Катящийся камень мхом не обрастет».
Сколько ни старался, я никак не мог вспомнить значение этого высказывания.
Наконец, я рискнул:
— Ну, это означает, что человек активный, никогда не предающийся раздумьям…
Нет, пожалуй, моя трактовка звучала неверно. Я сделал еще одну попытку:
— Человек, всегда активный, развивающийся в умственном и нравственном смысле, никогда не испытывает застоя.
Доктор смотрел на меня очень внимательно, так что я счел нужным уточнить:
— Я имею в виду, что человек, который всегда активен и не дает расти траве под ногами, успешно продвигается в жизни.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
