Лабиринт снов
Шрифт:
Я нервно сглотнула.
— Сынок, где ты взял колечко?
Когда мой сын не хотел лгать, он упрямо молчал, чертовски напоминая при этом своего папашу.
— Антон, — я показала взглядом на сына.
— Лёнька, дай-ка посмотреть, — Антошка присел и мягко разжал Лёнькины пальчики, не забирая, внимательно изучил кольцо. Кивнул мне, мол, понял.
— Леонид, иди мой руки, — попросила я.
— И? — многозначительно изрёк Антон, когда Лёнька убежал в ванную. Скорее всего, дурачиться там будет, плескаться. Любитель водоёмов. Самую большую радость ему мог принести подарок
— Антон, это Нэнья.
Антон прямиком пошёл на кухню, я поплелась следом, понимая, что там безопасней беседовать.
— Ты уверена? — парень размеренными движениями набрал в чайник воды, поставил на подставку и включил. Его внешнее спокойствие меня раздражало.
— За то время, что оно было при мне, я успела достаточно хорошо разглядеть. Опомнись, я дала кольцо Леголасу! Его могли, отобрать, выкрасть, променять на что-то более весомое, и в конце снять с трупа! — взволновано говорю я, понизив голос, чтобы сын не услышал.
— Успокойся. У меня на этот счёт другое мнение, — он уселся на табуретку, покрытую плоской лоскутной подушечкой. — Скажи-ка мне вот что: ты хочешь к нему? — неожиданно спросил Антон, задумчиво потирая подбородок.
Не стоило уточнять, КОГО он имел в виду. С возвращения и до сего момента, вопрос моих чувств к Леголасу мы не поднимали. Я осела на соседний стул.
— Не знаю, — растерянно пробормотала я, потирая виски, голова разболелась. — Дико боюсь встретиться с ним. Леголас меня ненавидит за возможное предательство, представляешь какой позор на его перекись! Он может забрать сына, и я никогда их обоих не увижу. Нет, Антош, ты не хуже меня знаешь: встречают по одёжке, а провожают… по собственному желанию. Эльф будет мстить, и вот тебе доказательство, предупреждение, если хочешь.
Антон горько усмехнулся.
— От перемены мест слагаемых, сумма не меняется. Вы по-любому будете вместе. Эльф за вами приходил, за тобой и Лёнькой, но что-то или кто-то ему помешал.
Что-то слишком подозрительно спокоен мой друг. Он вёл себя, словно всё время ожидал чего-то подобного.
— Кольцо сыну мог дать кто угодно, почему ты так уверен?
— Потому, что я в отличие от тебя, не пренебрегал общением с ним.
Так, это уже интересно.
— Что он тебе сказал?
Антон не ответил. Он встал с места и направился в комнату, где спала я с сыном. Мучаясь тревогой и любопытством одновременно, я проследовала за ним. В спальне Антон вытряс ящик из детской тумбочки, перерыл шкафчик, осмотрел Лёнькины вещи.
— Что ты ищешь? — недоумевала я.
— Почему ты думаешь, что у него нет ещё какой-нибудь твоей вещи? — сказал друг, продолжая методично обследовать полку за полкой.
— Ты шутишь? Откуда?
— Ты не заметила сейчас ничего знакомого?
Ну что за наказание?
— Естественно заметила, всем этим я ежедневно пользуюсь!
— Не психуй, лучше ищи внимательней, любая подсказка может ответить на наши вопросы.
Антон задумчиво остановился посередине комнаты, медленно обернулся кругом, обводя её взглядом. Наклонился у Лёнькиной постели, поднял матрас и застыл. Я заглянула ему подмышку: на доске под матрасом лежал свёрнутый вчетверо лист бумаги на уголке которого что-то тонко начерчено.
— Нельзя! — прозвенел в дверном проёме Лёнькин голосок.
Мальчишка подбежал к кровати, но Антон был проворнее.
— Лёнька, оно не тебе, — сказал Антон, разворачивая листок.
Больше я не бесилась, не требовала ответов, тихонько обняла Лёньку. Антон читал, лицо его мрачнело.
— Тебе, — дочитав, он сунул мне бумагу и забрал сына на кухню, накормить.
Оставшись наедине с неизвестным посланием, я замерла в нерешительности. Письмо. Мне. Антону оно не понравилось. Лёнька не хотел его нам отдавать. Глубоко вдыхаю, как ныряльщик перед погружением и раскрываю лист. И не понимаю ни хрена! Всё честь по чести: на тетрадном листочке каллиграфическим почерком шариковой ручкой выведены синдарские руны. Никто не учил меня эльфийскому письму. Рассмотрев каждую закорючку, я не смогла даже близко подойти к смыслу. Я шумно выдохнула, засунув письмо, как и любую ценную вещь по привычке в лиф топа, отправилась к своим мужчинам.
Антон одиноко курил в форточку. Лёньки на кухне не было. На мой немой вопрос парень кивнул на дверь своей комнаты. Ясно, накормил и уложил спать. Долго я в иероглифах эльфийских разбиралась…
— Что в письме? — тихо спросила я.
Лицо Антона сперва посетило недоверие, потом изумление, и под конец — понимание.
— Значит, он писал, зная, что я прочту его первым, — задумчиво вывел парень.
— Что там? — я начинала нервничать.
— Он желает тебе счастья.
— Но это не всё?
— Не всё… — нехотя признал друг. — Леголас просил защитить вас с Леонидом. Кольцо сыну отдал действительно он, Лёнька сам должен был отдать тебе письмо в конце месяца.
У меня внутри похолодело. Не может быть!
— Антон, — я сглотнула ледяной комок в горле, — хочешь сказать, что он ещё в городе?
— Думаю здесь.
В голове не укладывалось. Леголас где-то поблизости… Сколько раз я засыпала и просыпалась в слезах. Чуткий Антошка тактично делал вид, что не замечает, но я — то знала, как этот с большой буквы Человечище за меня переживал. А «козлотур» эльф так и не появился! Всё произошло без него: вся боль от одиночества, беременности и родов, и вся радость от того, как в первый раз взяла сына на руки, как произнёс сокровенное слово «мама». Если у него была возможность, что же не пришёл? Что могло заставить его прийти теперь? Не счастья же пожелать, в самом деле! Ещё и попросил Антошку защитить нас с сыном. У самого, что, руки отвалятся? Стоп, братцы! Не мог он так легко нас оставить в покое.
Я вынула из лифа злополучный лист:
— Прочитай по словам, — потребовала я.
— За корсажем этой женщины все тайны Лувра! — неуклюже пошутил друг, отчего сердце совсем сжалось. — Нет, не буду. Если он не хотел показывать тебе всё, то не надо.
— Антон, научи меня синдарскому письму, — срывающимся шёпотом прошу я, ожидая отказа.
— Всенепременно, Светильник, всенепременно, — легко согласился Антон. — Только одна просьба.
— Какая? — предчувствуя беду, спрашиваю я.