Лабиринт зла
Шрифт:
И всё равно обладал бы большим могуществом в Силе, чем любой из них.
Он мог бы никогда не встретить Падме…
Она казалась ему ангелом, прилетевшим на Татуин с лун Иего. Забавное предположение с его стороны, но не такое простодушное, как могло бы показаться. Однако, несмотря ни на что, для неё он был всего лишь смешным маленьким мальчиком. Она не знала тогда ни о его не по годам развитых способностях собирать и чинить механизмы, ни о сверхъестественном умении предчувствовать события, ни об уверенности в том, что он непременно прославится. Он был иным… В каком-то роде он стал избранным ещё задолго
Он больше не был смешным маленьким мальчиком. Но Падме осталась его ангелом…
Её образ прервал течение мыслей.
Что-то… что-то изменилось. Сердце переполняло желание увидеть её. Даже в Силе он не мог выяснить, что это за чувство. Он просто знал, что ему следует быть вместе с ней. Что он должен быть там, чтобы защитить её…
Он сжал искусственную руку.
Оставайся в Жизненной Силе, приказал он себе. Джедай не живёт прошлым. Джедай не поддаётся привязанности к людям или вещам, которые уходят из его жизни. Джедай не фантазирует и не думает: что, если…
Он впился взглядом в трёх техников-людей, которые устанавливали механическое кресло в сетку из защитной пены. Один из них работал слишком торопливо и чуть не уронил его.
Энакин вскочил на ноги и помчался через ангар.
— Эй, осторожней! — закричал он.
Самый старший из техников бросил на него насмешливый взгляд.
— Расслабься, малыш, мы знаем свою работу.
Малыш.
Он взмахом руки призвал Силу, чтобы удержать механическое кресло на месте. Три техника, старавшиеся сдвинуть предмет мебели, сперва не понимали, что происходит, пока не обратили внимание на манипуляции Энакина. Тогда тот же старший техник выпрямился и посмотрел на юношу.
— Ладно, отпусти его.
— Только когда буду уверен, что вы на самом деле знаете, что делаете.
— Послушай, малыш…
Энакин в гневе сдвинул брови и сделал шаг вперёд. Техи попятились от кресла.
Они боятся меня. Они наслышаны обо мне.
На мгновение их страх добавил Энакину сил, но затем ему стало стыдно, и он отвёл глаза.
Старший техник выставил руки перед собой.
— Расслабься, джедай. Я не хотел тебя обидеть.
— Упакуй его сам, если хочешь, — сказал другой.
Энакин сглотнул.
— Всё это очень важно. Я не хочу, чтобы с креслом что-нибудь произошло.
Он оставил механическое кресло стоять на полу.
— На этот раз осторожнее, — сказал старший, боясь даже взглянуть на Энакина.
— Генерал Скайуокер! — окликнул его один из клонов. Повернувшись, Энакин увидел, что тот указывает на челнок. — Для вас гиперволновая передача из офиса Верховного канцлера.
Трое техников не сводили с него глаз. Ну ещё бы…
Не говоря ни слова, Энакин развернулся на каблуках, прошёл к челноку и поднялся по посадочному трапу. Над голопроекторной пластиной корабельного центра связи высветилось мерцающее изображение Верховного канцлера Палпатина. Энакин встал на передающую решётку, и Палпатин тут же улыбнулся:
— Энакин, поздравляю
— Спасибо, сэр. К сожалению, я вынужден доложить, что вице-король Ганрей бежал, а в арочных городах продолжаются бои.
Улыбка Палпатина дрогнула.
— Да, мне сообщили.
Не в первый раз Энакин разговаривал с Палпатином с поля боя. На Джабииме Палпатин приказал Энакину отступить, прежде чем планета пала под ударами сепаратистов; на Празитлине он похвалил Энакина за то, что тот спас положение. Однако эти разговоры часто вызывали у него неловкость, хотя и были лестными.
— Что-то не так, мой мальчик? — спросил Палпатин. — Я чувствую, тебя что-то беспокоит. Если это касается Ганрея, то даю слово: он не сможет прятаться от нас вечно. И никто не сможет. Однажды ты получишь шанс отпраздновать окончательный и бесповоротный триумф.
Энакин облизнул губы.
— Это не из-за Ганрея, сэр. Просто меня вывел из себя небольшой инцидент.
— Какой инцидент?
Энакину хотелось подробно рассказать об их с Оби-Ваном открытии, но Йода велел ему молчать о механическом кресле.
— Ничего существенного, — сказал он. — Но я всегда чувствую себя виноватым, когда злюсь.
— В этом твоя ошибка, — мягко сказал Палпатин. — Гнев — естественное чувство, Энакин. Думаю, все мы прошли через это — вспомни, что произошло на Татуине.
— Оби-Ван не показывает гнева — конечно, кроме тех случаев, когда он сердится на меня. И даже тогда это скорее… раздражение.
— Энакин, ты пылкий молодой человек. Это отличает тебя от твоих товарищей-джедаев. В отличие от Оби-Вана и других, ты вырос не в Храме, где детей учат обуздывать гнев, становиться выше него. У тебя было обычное детство. Ты мог фантазировать, у тебя были мечты и грёзы. Ты не безмозглая машина, не бессердечный механизм. Конечно же, я не считаю, что джедаи все без исключения таковы, — поспешно добавил Палпатин, — но, вероятно, у таких, как ты, любая опасность, угрожающая чему-то важному для тебя, вызывает эмоциональный отклик. Так было с твоей матерью, и так будет снова, но с такими откликами тебе не стоит бороться. Учись на них, но не борись.
И опять Энакин подавил желание открыть, что они с Падме женаты.
— Ты думаешь, я не подвержен гневу? — сказал Палпатин после короткого молчания.
— Я никогда не видел, чтобы вы злились.
— Ну, скорее я научился сдерживать свой гнев… не давать ему воли и выплёскивать лишь тогда, когда остаюсь один. Но делать это становится всё труднее перед лицом моих неудач в Сенате. Притом, что война продолжается… О, я знаю, что ты и другие джедаи делаете всё от вас зависящее… Но нам с Советом джедаев не слишком часто удаётся проводить встречи и с глазу на глаз обсуждать стратегию военных действий. Ты знаешь, моя любовь к Республике не имеет границ. Вот почему я так упорно стараюсь удержать государство от развала.
Энакин выдавил из себя саркастический смешок.
— Сенату надо бы просто следовать вашим указаниям. Но вместо этого они вам препятствуют. Связывают вам руки, как будто завидуют власти, которую они вам дали.
— Да, мой мальчик, многие так делают. Но также многие поддерживают меня. Что более важно, мы должны выполнять законы и нормы Конституции, иначе мы будем ничем не лучше тех, кто стоит на пути к свободе.
— Некоторые должны быть выше законов, — проворчал Энакин.