Лабиринт
Шрифт:
– Нормально, – Владимир пожал плечами. – В общем-то, так же, как и неделю назад.
– Галлюцинации?
– А как же без них?
– Звуковые? Визуальные?
– И те, и другие, – Владимир вздохнул.
– Было что-нибудь особенное? Чего не было раньше?
– Пожалуй, нет.
– Снова лабиринт?
– Всегда Лабиринт.
– Лекарства принимаете регулярно?
– Я стараюсь, – не стал врать Владимир. – Но получается не всегда. И, откровенно говоря, я не уверен, что они помогают.
– Зато я вполне уверен,
– Как скажете, Борис Алексеевич, – Владимир пожал плечами. Он искренне уважал врачебное мнение, но никак не мог избавиться от ощущения, что все эти усилия зря. Ведь, что бы он ни делал, к каким бы ухищрениям ни прибегал, он всегда возвращался в темные, узкие тоннели Лабиринта.
– Как вам удалось выйти? – уже мягче спросил доктор.
– Очень хотел чаю, – невольно улыбнулся Владимир. – Так хотел, что решился на безрассудный поступок.
– И каковы оказались последствия этого поступка?
– Плохой сон, – начал перечислять Владимир, – а перед сном – тревога. В общем, ничего необычного.
– Я так понимаю, что на подобные поступки вы решаетесь не часто?
– Не часто, – согласился Владимир.
– Как вы считаете, возможно было бы увеличить количество подобных решений? Ведь, судя по вашим рассказам, именно такие смелые решения приводят к выходу из лабиринта. Причем почти к мгновенному выходу.
– Но мне не нравятся эти решения, – возразил Владимир. – Мне гораздо комфортней потратить еще какое-то время, но найти более простой и безопасный путь. И не бояться, что утром будет болеть голова.
– Время, проведенное в лабиринте, – строго прервал его врач, – это время вашей болезни. Чем меньше времени ваш разум проводит там, тем лучше.
– Я понял, Борис Алексеевич, – Владимир счел нужным согласиться. – Я постараюсь. Но это, и правда, бывает сложно. Иногда просто невыполнимо. Там все воспринимается совершенно иначе.
– Я помню, Володя. Вы говорили. Но я повторял и повторяю. Огромная задача по исцелению лежит в том числе и на вас. Боюсь, что сегодняшняя психиатрическая наука все еще не способна в полной мере отражать встающие перед ней вызовы.
Владимир печально улыбнулся и понимающе кивнул.
Еще полчаса врач неторопливо расспрашивал Владимира о подробностях последних галлюцинаций, после чего посмотрел на часы и с теплой улыбкой завершил встречу. Владимир попрощался и вышел из кабинета. Это был его двадцать первый визит к кандидату медицинских наук, психиатру Борису Алексеевичу Калинину. Двадцать первый и, разумеется, не последний.
После той страшной аварии прошло больше года. С физическими травмами тело успешно справилось, но вот по части разума все стало совсем не так. Как говорили врачи, скорее всего, в этом была виновата тяжелая недельная кома.
Скорее всего, покорно
Он хорошо помнил, как это было в первый раз. Как привычные стены квартиры пошатнулись, расплылись, и он вдруг оказался в мрачном незнакомом месте. Прекрасно помнил сковавший сердце ужас и застывший в горле крик. Великолепно помнил сокрушительное отчаяние.
В общем, на память Владимир не жаловался. В отличие от всего остального. Но, чтобы не прослыть очередным городским сумасшедшим, адресовал свои жалобы крайне ограниченному кругу лиц. А точнее, только своему лечащему врачу.
– Расскажите поподробней, Володя, – попросил врач, нахмурившись и озабоченно поправляя очки. Это случилось еще в прошлом году.
Владимир в ответ невесело усмехнулся. А потом рассказал.
Самое сложное было понять, что все это неправда. Что все это – кошмарные галлюцинации больного разума, которые скоро закончатся. Или не закончатся? Прекрасный вопрос!
Поворот. Первое, что он сделал, – повернул. Повернул, ожидая, что после этого все и пройдет. Что он снова окажется в своей уютной квартире и засядет за любимую книгу. Снова будет принимать простые решения.
Но за поворотом возникли три новых поворота. И надо было выбирать. И это оказалось по-настоящему страшно. Стоять на перепутье, смотреть в совершенно одинаковые мрачные коридоры и гадать, какой из них выведет тебя на волю. Мечтать, чтобы хоть один не подвел.
Шаг, другой. Владимир шел, ежеминутно прикрывая глаза и сразу же резко распахивая их, надеясь увидеть хоть немного знакомой реальности. И раз за разом не находя и намека на знакомство.
Время шло, а пейзаж оставался неизменным. Темные, угрюмые тоннели, недобрая тишина и новый безнадежный поворот. Владимир упрямо шагал, повторяя, что сейчас это все закончится. Сейчас! Вот сейчас! Прямо сейчас!
Внезапно на очередном перекрестке от черной стены отделилась не менее черная фигура. Владимир замер, стараясь не поддаться нахлынувшей панике и не сорваться в бездумный, стремительный бег в неизвестном направлении. Получилось с трудом и только потому, что бег в неизвестном направлении казался большим из зол.
Тем временем фигура подошла ближе, превратившись в высокого, узколицего человека. В больших янтарных глазах мерцал холодный ум, а тонкая улыбка отливала сталью.
– Потерялся?
– Нет! – тут же воскликнул Владимир, почти сразу же осознав, насколько фальшиво это прозвучало.
– Уверен? – улыбка незнакомца увеличилась в три раза. – А то я могу помочь.
Владимир замешкался. Помощь требовалась ему чрезвычайно, но узколицый не показался человеком, которому можно доверять. Он вообще не показался ему человеком. Скорее, кем-то, кто играл его роль. Играл хорошо, но не скрывая своей игры.