Лабиринт
Шрифт:
– Там то, про что вы нам говорили, – тихо произнес рыжеволосый сержант. – Мы не могли там оставаться.
Растолкав солдат, Баслов решительно двинулся вперед. Но сделав с десяток шагов, он ощутил, как что-то судорожно сжалось и задрожало у него внутри. Он сделал еще два шага и снова ощутил тот же сдавливающий горло страх, что и утром. Впереди была стена, преодолеть которую у человека не было сил.
– Так, снова они за свое, – нервно дернул себя за ус Баслов.
Механики и не думали уступать. Не считаясь с потерями, они методично и настойчиво молотили в одну точку, добиваясь желаемого результата.
Назначив старшим сержанта Костина, Баслов велел ему в открытый бой не вступать, а рассредоточить солдат вдоль дороги и взрывать ее, где только представится возможность, не позволяя механикам подогнать новую технику и возобновить строительство. Сам он решил вернуться на базу, чтобы узнать, как продвигается работа по изучению механика.
Глава 18
Механик изнутри
Едва только Баслов переступил порог ремонтного бокса, в который поместили механика, как взгляды всех присутствующих устремились на него.
– Ну, как там? – задал кто-то один вопрос, беспокоивший всех.
– Пока держимся, – угрюмо ответил Баслов. – Но механики, похоже, твердо решили пробиться к нашему лагерю.
– И как долго мы еще сможем продержаться? – спросил Кийск.
– Трудно сказать. Неизвестно, что еще могут предпринять механики. Будем стоять до конца.
Баслов взглянул на уложенный на расстеленном брезенте корпус механика. Пластины с его груди были сняты. Под ними находился набор больших и малых полостей, пустых и заполненных причудливыми приспособлениями, о назначении которых с первого взгляда невозможно было даже догадаться. Чего не было внутри механика, так это обычного для машин и автоматов переплетения разноцветных проводов и комплектов зеленоватых плат.
– Так где же то существо, которое должно в нем сидеть? – вспомнив высказанную кем-то в свое время гипотезу, поинтересовался Баслов.
– Вот оно, – Вейзель вынул из кармана и показал черный стержень, закругленный с одного конца, размером чуть больше указательного пальца. – Это матрица с записью сознания существа, управлявшего механиком.
– Так, значит, это все-таки автомат.
– Нет. Матрица – это не программа, а абсолютная копия сознания живого существа, способная развернуться и жить в любом предоставленном ей теле, будь оно природным или чем-то вроде корпуса механика.
– Выходит, мы ошибались, предполагая, что механики готовят людей к жизни в искусственных телах?
– Думаю, что нет. Механики осуществляют процесс адаптации сознания людей, а не их биологической основы.
– Если необходима специальная подготовка для того, чтобы переселиться в корпус механика, каковы же ощущения человека, загнанного в матрицу?
– В матрице сознание находится в латентном состоянии. Активация происходит только в момент подсоединения к внешним рецепторам или информационному потоку. Период предварительной адаптации необходим в том случае, если условия жизни и деятельности матрицы после подключения будут значительно отличаться от тех, в которых находился ее предыдущий носитель. Представьте себе, что вы заснули человеком, а проснулись механиком. Трудно предугадать, понравятся ли вам новые ощущения или же вызовут тяжелый психологический стресс.
– А этот стержень в вашей руке, он до сих пор… жив?
– Вот этого я с уверенностью сказать не могу, – покачал головой Вейзель. – Мы не располагаем возможностью протестировать матрицу. Но судя по тому, что все проверенные нами основные системы механического тела пришельца работают, – хотя степень их функциональной готовности мы можем определить весьма приблизительно, – удар тока вывел из строя именно матрицу.
– Понятно. – Баслов провел кончиками пальцев по покрытой колючей щетиной щеке. – Что же еще интересного вы нашли?
– Вот это, как мы думаем, источники питания. – Вейзель стержнем матрицы указал на четыре установленных в ряд цилиндра. – Вскрывать мы их пока не рискнули, поэтому и не знаем, какой вид энергии они в себе аккумулируют. Внизу корпуса расположен гравитационный стабилизатор, что придает ему повышенную устойчивость. В грудном отделе, как мы предполагаем, находятся системы связи, наблюдения, слежения и обработки информации. Над ними расположены основные боевые и оборонительные средства механика.
– Вот это самое интересное, – оживился Баслов. – Мы сможем ими воспользоваться?
– Боюсь, что нет, – безнадежно покачал головой Вейзель. – Насколько мы успели разобраться, ни одно из боевых орудий, как, впрочем, и другие устройства, не имеет никаких внешних систем управления. Все осуществлялось на уровне команд, отдаваемых матрицей. Как в человеческом теле: нам ведь тоже не надо нажимать на кнопки или дергать за рычаги для того, чтобы двигать конечностями или произносить слова.
– То есть без матрицы это просто металлический лом, от которого нам нет никакого проку? – уточнил Баслов.
– Примерно так, – согласился с его определением Вейзель. – Впрочем, мы можем попытаться как-то использовать источники питания.
– Если они не взорвутся, когда вы станете их вынимать, – заметил кто-то со стороны.
– И такое может случиться, – не стал спорить Вейзель.
– Где самое уязвимое место механика? – спросил Баслов.
– На этот вопрос я не готов ответить. Где расположены у механика жизненно важные органы, мы знаем, вопрос заключается в том, как до них добраться, имея только автоматы и не имея возможности подойти ближе, чем на выстрел. Корпус механика выполнен из весьма необычного и чрезвычайно прочного сплава.
– У меня ребята гибнут на дороге, а вы не можете никак разобраться с кучей металлического хлама! – Баслов начал фразу тихо, едва ли не шепотом, а заканчивая, сорвался на крик. – Работайте быстрее, иначе ваши результаты никому уже не понадобятся!
Пнув со злостью откинутую в сторону железную руку механика, Баслов развернулся на каблуках и широкой, размашистой походкой направился к выходу.
Кийск догнал его уже за порогом.
– Ты напрасно накричал на техников. Они делают все, что могут.