Лабиринт
Шрифт:
– Сам не смогу, надеюсь на вашу помощь. Да и вы уж, пожалуйста, проследите, чтобы никто не кидал в меня бомбы и зажигательные бутылки. А то, не разобравшись… Хотя вреда от них, конечно, никакого, но все же, неприятно как-то…
Дверь настежь распахнулась, и в помещение влетел Баслов.
– Черт! Что еще вы здесь затеяли? Какой, к дьяволу, прорыв? – заорал он и вдруг осекся, обратив, наконец, внимание на то, что механик, лежавший прежде на полу, возвышается теперь в центре помещения.
– Все в порядке, Петер, здесь все свои, – сказал Борис.
Но слова за него произносил звуковой модулятор механика, а потому и голос был неотличим от того, каким говорили все без исключения пришельцы.
– Что за черт? – растерянно произнес Баслов и, выдернув из-под локтя автомат, непроизвольно попятился к выходу.
– Разрешите представить вам Бориса Киванова в его новом обличье, – светским жестом протянул руку Колышко.
– Как? – переспросил Баслов.
– Борис Киванов, – повторил Борис. – Я здесь, внутри механика. Теперь им управляю я.
– Черт! – на этот раз восхищенно воскликнул Баслов. – Вот это я понимаю работа! – Баслов подошел к механику поближе и оценивающе постучал ладонью по его ноге. – Сила!
– Мы хотим попытаться вывести людей с базы, – сказал Борис.
– Отступать дальше некуда, – отрезал Баслов.
– Кийск должен был организовать новый лагерь.
– Механики и туда доберутся.
– Если мы хотим выжить, то должны смириться с тем, что придется стать кочевниками. Постоянного лагеря у нас больше не будет.
– Я не хочу выживать! Я хочу жить!
– Господин Баслов, – негромко произнес Колышко. – Дайте возможность уйти хотя бы тем, кто этого хочет. В лагере не только воины, но также женщины и дети. У них не будет шансов погибнуть в бою, как хочется этого вам. Кроме того, зная возможности механиков, я сомневаюсь, что даже вам это удастся. Или вы намерены застрелиться?
Баслов вздрогнул всем телом. Тихий голос больного ученого словно бы сделал глубокий надрез и вывел наружу то, что давно уже копилось в душе капитана Баслова: отчаяние и страх признаться в собственном бессилии. Позора он боялся больше, чем смерти, потому и продолжал бессмысленное геройствование, совершенно не думая о людях, ради которых, как сам он себя убеждал, все это делалось.
– Согласен, – решительно сказал Баслов. – Будем готовить прорыв.
Глава 22
Полный контакт
Давно уже наступила ночь, темная и безлунная. Непроглядную тьму разрывали только всполохи костров, разожженных по приказу Баслова возле возведенных у ворот баррикад, да иногда среди деревьев и кустов проплывали блеклые огоньки ламп, горящих в чьих-то руках.
Киванову тьма не мешала, он видел все так же отчетливо, как и при ярком свете, хотя все еще не мог до конца привыкнуть к плоской, однообразно-серой картине окружающего мира, воспроизводимой органами чувств механика.
На заднем дворе уже собрались люди. Главным образом это были женщины и дети. Присутствовавшие мужчины помогали стоять на ногах раненым или держали за спинки кресла-каталки с тяжелобольными. Солдат среди них был всего человек двадцать. Им предстояло первыми пройти открытый Борисом проход, чтобы проверить его безопасность. Остальные в это время помогали Баслову создавать видимость скопления людей возле ворот, отвлекая тем самым внимание механиков. Они, если им это удастся, уйдут из лагеря последними.
Люди, заранее предупрежденные о том, что захваченного механика удалось перепрограммировать и он будет действовать на их стороне, тем не менее в смятении попятились и стали расступаться в стороны, увидев приближающегося к ним железного исполина. Киванов попробовал приветливо помахать им рукой, но жест его был воспринят, скорее, как угрожающий.
– Отойдите от стены, – потребовал Борис.
Когда пространство возле стены расчистилось, он подошел ближе и, направив вперед одновременно оба лазера, сделал на ней два вертикальных разреза от верха до самой земли. Секция, собранная из металлопластиковых щитов, закрепленных на бетонных блоках, накренилась но осталась стоять. Борис ухватился за ее верхний край, завалил на себя и, оттащив в сторону, бросил на землю. Сделать это не составило для него ни малейшего труда – сенсоры все время сообщали, что нагрузка на передние конечности не превышает допустимой.
От стены до леса было не более ста метров. Борис выглянул в проход и, задействовав все системы восприятия внешнего мира, обследовал окрестности. Путь был свободен.
– Вперед! – скомандовал он, отступая в сторону.
Освещая дорогу пригашенными фонарями, солдаты, а следом за ними и остальные побежали к чернеющему невдалеке лесу.
Рядом с Кивановым стоял Вейзель, который, после того как основная масса людей покинет лагерь, должен был ракетой дать сигнал к отступлению тем, кто еще оставался у ворот.
Борис уже начал было радоваться, что все проходит гладко, без неожиданностей, когда почувствовал, что со спины к нему кто-то приближается. Он обернулся и увидел идущего к нему механика, который в полной темноте, – существующей для людей, но не для него, – оставаясь незамеченным, двигался совершенно бесшумно.
– Нас обнаружили, – сказал Борис Вейзелю. – Нет смысла далее разыгрывать спектакль, давай команду к отходу остальным.
Вейзель поджег фитиль у ракеты, и через секунду в ночную тьму с шипением врезалась летящая вверх зеленая комета.
Почти одновременно с этим на людей, часть из которых все еще оставалась во дворе, обрушилась генерируемая механиком волна ужаса. Ночная тишина взорвалась отчаянными воплями и криками о помощи. Люди в панике разбегались в стороны или просто падали на землю и затихали. Те, кто находились за стеной, бросились назад, к центру базы, сминая задние ряды, топча упавших.
Киванов задействовал свой генератор инфразвука, настроив его на ту же частоту, но в противоположной фазе. Сталкиваясь, звуковые волны гасили друг друга.