Лабиринты соблазнов

Черкасова Надежда

Великолепная Мила Миланская ворвалась в гостиную, словно вихрь. Роскошная королева великосветского мира столицы, благоухающая дорогими духами, уверенная в себе и знающая наверняка, что при ее появлении все особи мужского пола должны как максимум пасть ниц и умереть от счастья и как минимум – восторженно опуститься на одно колено и приложиться к ее драгоценной ручке, на всю оставшуюся жизнь запомнив эту судьбоносную встречу. А она еще поглядит, стоит ли удостаивать их своим великодушным вниманием. Особям же женского пола полагалось только умирать от зависти и мечтать хотя бы чем-нибудь походить на нее.

«Да уж, холеная барышня, – отметила про себя Мила. – Явно из косметических салонов не вылезает. А еще на модных и дорогих заморских курортах свое благолепие лелеет. Денег, поди, немерено тратит на себя, любимую… Однако и мы не лыком шиты». – Она усмехнулась и, чтобы лишний раз подтвердить свои мысли, на цыпочках прокралась к зеркалу и оглядела себя.

Русская банька, живительный хрустальный воздух тайги-матушки, подземные родники с целебными источниками и Святое озеро сделали свое доброе дело: фарфоровая нежно-бархатистая кожа, какой нет ни у одной столичной красавицы, румянец во все щеки (даже немного пришлось притушить его пудрой), лучистые ясные глаза и роскошные густые волосы. Мила успела хорошо отдохнуть с дороги, прийти в себя, поэтому выглядела потрясающе… Ну черт возьми, как же они похожи!

Она вернулась и снова прильнула к просвету между шторами. Троянов и Мила Миланская уже сидели за богато накрытым столом, который заранее, в присутствии хозяина, сервировала прислуга.

– Не выпить ли нам коньячку? – широко улыбался Троянов, наполняя бокалы. – Все разговор веселее пойдет. Говорить-то, как ни прискорбно, придется о трагическом и печальном. Так выпьем же за наше доброе здоровье!

Мила следила за каждым движением дивы: как та держит бокал с коньяком, как пьет и как морщится от выпитого, подняв тонкие пальчики, наряженные в дорогие кольца, сверкающие бриллиантами, как закусывает долькой лимона, обмакивая ее в сахарную пудру, – ничто, никакая мелочь не могут ускользнуть от пытливого взгляда.

– Угощайтесь, дорогая! Эти великолепные устрицы прибыли из Франции всего каких-нибудь час-полтора назад. Они еще пищали, когда мой искусный повар начал их готовить. Я знаю, вы большая любительница морепродуктов. Поэтому здесь все на ваш изысканный вкус – лобстеры, салат из икры белуги-альбиноса, фуа-гра, ну и прочие вкусности, – распинался Троянов, пытаясь произвести впечатление на знаменитость, которой явно нравилась его обходительность; она мило улыбалась, но при этом глаза ее несколько сузились, как бы присматриваясь к нему.

«Мягко стелете, господин Троянов, – думала копия, наблюдая из укрытия, – да спать будет жестко. Хотя Милу Миланскую дурой не назовешь, так как она явно заметила вашу подозрительную суетливость. Только не подает виду. Хитра и умна, зараза, и вы знаете об этом».

Она внимательно следила, как дива ловко управляется с заморскими кушаньями, которые Троянов заставлял есть и ее, чтобы привить вкусы королевы светского бомонда.

– Владислав Антонович, что же все-таки случилось? У вас был такой странный и взволнованный голос, точно кто-то умер. Вы же знаете: я не люблю говорить о смерти. Мы с вами живы, Катюха и мой дядюшка – тоже, а до других смертей ни мне, ни вам и дела никакого нет. Или я что-то пропустила?

– После первой и второй промежуток небольшой. Иначе вторая обидится, а первая пропадет зря.

– Фи, какая пошлость! Не ожидала от вас, – произнесла Мила Миланская, но пить не отказалась и сделала глоток, закусывая лимончиком и тряся пальчиками, как будто помогая столь чудному напитку проникнуть в ее нутро. – Вы что, решили сегодня меня споить? Так напрасный труд: я твердый орешек и вам не по зубам. Итак, по какому такому случаю сия встреча?

– Как ни прискорбно, но речь пойдет о смерти ваших родителей.

– А что об этом говорить? Их же этим не воскресишь. Что было – то было. Пустой разговор. К тому же когда-то вы уже открыли завесу тайны и сообщили мне об истинном виновнике смерти моих родителей. Это мой единственный и горячо любимый дядюшка, не так ли? Вот только слова ваши так словами и остались. Где доказательства, где подтверждения? К тому же дядюшка нашел для своей реабилитации столь веские аргументы, что я ему поверила. Или вы собираетесь внести какие-то коррективы в столь изощренную ложь? А может, придумали что еще похлеще?

– Понятно. Вы поверили дядюшке, что он неповинен в смерти ваших родителей, а ваш дядюшка поверил вам, что вы не имеете никакого отношения к смерти Кирилла Морева. И теперь вы квиты.

– Вы на что-то намекнули или мне это только показалось?

– Разумеется, только показалось.

– Вот и славно. А то я было подумала, не шантажируете ли вы меня.

– Господь с вами, Милочка! Да как же вы могли такое подумать на меня?! Ведь я люблю вас всем сердцем, всей душой моей.

– Ну-ну!

– И все-таки странно, что вы тогда не вняли моему предостережению, которое я послал вам смс-сообщением. Когда вы внезапно пропали, я даже опасался – прости, господи, за такие крамольные мысли, – что вас и в живых-то уже нет. Еще эта ужасная авария с вашим автомобилем, возле которого нашли мертвого конюха вашего дядюшки. Странная история.

– И вы хотите, чтобы я ее для вас прояснила? Так мне известно столько же, сколько и вам. Что-то еще?.. Понятно. Значит, ничего нового вы мне не сообщите. В таком случае я решительно отказываюсь говорить на эту тему! Честно говоря, вы меня разочаровали. Я надеялась, что вы поведаете мне какую-нибудь скабрезную историю про очередную знаменитость. Посмеемся вместе, а потом я опубликую компромат в своей желтой газете. Ну же, Владислав Антонович, вам-то это зачем нужно – тревожить прах моих родителей?

– Но Милочка, сокровище вы наше, достояние нашей страны многострадальной, я пекусь о вашей же безопасности.

– Разве мне что-то угрожает? Так пусть об этом беспокоится моя охрана, не зря же я ей плачу такие бешеные бабки.

– Полагаю, что вы слегка наивны, если полностью доверяете своим бестолковым качкам-секьюрити. Они у вас больше для красоты, чем для охраны. Так вот, – продолжил Троянов, пресекая всяческие попытки Милы Миланской прервать его речь, – думаю, что вы мне тогда все же не поверили. Но теперь у меня на руках неоспоримые доказательства виновности вашего дядюшки в смерти ваших родителей – матушки и обоих отцов, приемного и биологического. И я собираюсь их вам представить немедленно.