Лабиринты соблазнов

Черкасова Надежда

– Пойдем, я провожу тебя до машины, – засуетился Троянов. – Ведь я всегда это делаю, так как ты у нас гостья важная и именитая – звезда, одним словом. Только об одном, голуба моя, хочу предупредить тебя: не вздумай от страха выложить наши планы Миланскому! Не зря же я оставляю его племянницу заложницей. Стоит тебе только рот раскрыть, она тут же погибнет. И все улики будут указывать на тебя, как на убийцу.

– А если он разоблачит меня?

– Значит, ты старалась недостаточно, поэтому сама в этом и виновата. А раз сама виновата, то тебе и подавно лучше помалкивать.

– Охранники все равно могут рассказать, что привезли меня от вас.

– Вот

и хорошо. Как привезли ко мне Милу Миланскую, так и увезли обратно. А я как встретил ее, так и проводил. Значит, это ты, голуба моя, сначала убила Милу Миланскую, чтобы оказаться на ее месте, а потом заняла ее место. Меня вот обманула. Дядюшку попыталась, да у тебя не вышло, так как он свою племянницу знает, как никто другой… Теперь ты понимаешь, что какой бы крутой поворот ни приняла эта история, отвечать за ее убийство придется тебе?

– Да все я прекрасно понимаю!

– Тогда немедленно стань Милой Миланской и порви на части любого, кто в этом усомнится!

Мила уже не помнила, как Троянов, подхватив под руку ее, еле держащуюся на подгибающихся от страха ногах, подвел к роскошному белоснежному «Роллс-Ройсу» и почти насильно запихнул на заднее сиденье. Как только широченная дверь автоматически захлопнулась, Мила поймала вопросительный взгляд водителя в зеркале заднего вида и чуть хриплым от волнения голосом произнесла: «К дядюшке!»

Автомобиль плавно тронулся, быстро набирая скорость. Мила оглянулась на улыбающегося Троянова, глаза которого оставались злыми, – тоже, гад, боится! – и ощутила себя в ловушке, из которой уже не выбраться.

Господи, что же она натворила! Как могла согласиться на эту аферу, которая наверняка закончится для нее гибелью!

Глава 5

Стоит лишь расхотеть, как желания сбываются

Мила сидела ни жива ни мертва, глядя в окно, за которым миражом проплывали мутные картинки, размываемые появившимися на глазах слезами, – широкий, утопающий в зелени и цветах, двор, распахивающиеся перед «Роллс-Ройсом» ворота и начавшийся за усадьбой лес. Только бы не разреветься! Это самое глупое, что сейчас может с ней случиться.

Она мельком глянула на бычью шею водителя и, открыв сумочку, мигом нашла носовой платок и промокнула влагу в уголках глаз. Взяв на заметку тактичность водителя – он сосредоточенно взирал на дорогу и совсем не пялился на Милу в зеркало заднего вида, – немного успокоилась, возвращая себе способность здраво мыслить.

Мила так часто прокручивала в сознании эту встречу с дядюшкой, что знала заранее каждое слово их разговора, каждую интонацию. Ничего особенного и не должно произойти. Всего лишь приехала единственная и любимая племянница к единственному и любимому дядюшке. А как же документы, доказывающие причастность его к смерти родителей? О них лучше пока забыть, иначе она все провалит. Проблемы желательно решать по мере их появления.

Может, сбежать, пока не поздно? Она снова покосилась на крепкого накачанного водителя, которого почему-то боялась больше, чем дядюшку. Ей казалось, что со старичком она скорее найдет общий язык, чем с этим молчаливым угрюмым здоровяком, готовым на все, лишь бы защитить свою хозяйку, на которую он смотрит безо всяких эмоций остановившимся и ничего не выражающим взглядом хорошо вымуштрованного профессионального секьюрити.

И чего она зря боится, ведь ничего дурного пока не происходит? Если она немедленно не направит свои заблудившиеся мысли в нужном направлении, останется только

признаться дядюшке в подмене, после чего сесть в тюрьму за убийство его племянницы… Еще чего! Может, хватит уже дурочку-то валять?

Какой дядюшка, какая, к чертям собачьим, тюрьма?! Да провались они все со своими проблемами! На кой ляд ей, деревенской девушке Люсеньке, у которой есть единственная кровиночка бабушка и прекрасный любящий муж, ввязываться в игрища бесящихся с жиру сумасшедших богачей, которым недостаточно своих сокровищ, так они зарятся на чужие? Да какое ей дело до всей этой крысиной возни, до какой-то там великосветской взбалмошной стервы и убийцы, которую хотят обобрать и уничтожить? Вот пусть сами и разбираются со своими заморочками.

Главное – она теперь на свободе! И куда захочет, туда и отправится.

«Роллс-Ройс» уже успел выехать из леса и влиться в сияющий огнями поток машин, направляющийся к городу, значит, ей лучше всего остановиться у метро, спуститься в подземный переход и затеряться в толпе. И ни одна собака ее не узнает, если она снимет парик и наденет черные очки, которые весьма кстати оказались в сумочке Милы Миланской, а Троянов во время обыска их так непредусмотрительно не вытащил.

Мила вмиг успокоилась и огляделась. И словно пелена спала с глаз. Только в эту минуту она осознала, какая же красота ее окружает: потолок салона словно безоблачное ночное небо, усыпанное сверкающими бриллиантами звезд; обтянутые тонкой золотистой кожей сиденья нежны и приятны на ощупь; их невольное поглаживание приносит умиротворение и вселяет надежду на то, что подобное изящество, навеянное сдержанно-элегантным духом благородной роскоши, никак не может оказаться опасным.

Ну и кто теперь скажет, что ее положение незавидно? Не об этом ли Мила мечтала последние два года? Вот же она – та самая сладкая жизнь, которая не давала ей покоя ни днем, ни ночью, сводила с ума, делая посмешищем в глазах окружающих, и все равно притягивала ее, как бабочку к яркому пламени. Не сгореть бы!

Неужели она теперь похоронит заживо свои мечты, даже не попробовав их на вкус и не узнав, от чего отказывается? И тогда эти радужные мечты в отместку за измену и предательство начнут преследовать Милу и на многие годы испортят ей существование, напоминая о непростительной глупости, которую она совершила, поддавшись пустым страхам. Но где же набраться столько смелости, чтобы принять то, что само идет в руки?

Пальцы, нервно бегающие по обивке, вдруг зацепились за что-то. Мила, старающаяся не задеть случайно ни одной из многочисленных кнопок, чтобы не привлечь ненужного внимания водителя, отдернула руку, как от огня. Так как ничего ужасного не произошло, она осторожно приподняла верхнюю часть подлокотника сиденья и обнаружила углубление, в котором стояли графинчик с темным содержимым и два пузатых бокала.

Ясненько-понятненько: Мила Миланская даже в машине не расставалась со своим любимым коньяком. А раз так, то почему бы и ей не тяпнуть немного для храбрости? Мила Миланская она, в конце-то концов, или кто? И не давая сознанию опомниться от столь бесстыдного заявления, Мила наполнила бокал на треть и залпом его осушила. Мгновенно ощутила внутри себя победоносный салют фейерверка непередаваемых ощущений, в которых совсем не хотелось разбираться. Поэтому, недолго думая, налила еще столько же и выпила до дна. Оставив бутылку в покое, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, повторяя про себя и еле ворочая опьяневшими мыслями: «Лечения ради, не пьянки для…»