Лаборатория. Железная власть
Шрифт:
— Вижу, ты справился.
— Я уже добрую половину-то позабыл, — засмеялся Игорь. — А шляпа осталась.
— Игра стоила свеч. Вот здесь, — сказала Марина, когда автомобиль поравнялся с ее домом, возвышающимся над живой изгородью. — До завтра.
— Пока, — Игорь, облокотившись на руль, смотрел вслед Марине, которая проверила почтовый ящик, открыла калитку и вошла во двор. — Хорошо живет…
— Ее отец какая-то шишка, — зашевелился на заднем сиденье Фукс. — А не пора ли нам подкрепиться?
— Ну, ты и прорва, Карлсон, — Игорь воткнул в гнездо на «пузе» робота толстый провод питания, подключенный к двигателю автомобиля, и многочисленные индикаторы приборов коротко моргнули.
— Красота-а, — Фукс низко заурчал, что явно обозначало удовлетворение, и сузил глазки.
В кармане Игоря запиликал мобильник.
— Слушаю.
— Привет, это Аня из лаборатории, можешь говорить?
— Конечно.
— Папа просил обсудить с тобой некоторые организационные вопросы и передать удостоверение. Может, пересечемся?
— Давай, где?
— В центре есть пара местечек… — слушая Аню, Игорь неожиданно сообразил, что так и не почистился после встречи с паукопылесосом — который, кстати, еще предстояло закинуть на работу — и после наведения в квартире порядка.
— Давай через полтора часа.
— Договорились.
Первый рабочий день, а его уже куда-то приглашают. Отключив телефон, Игорь с улыбкой оглядел улицу, по которой гоняла мяч азартно галдящая детвора, и мягко нажал педаль акселератора. Жить становилось все интереснее.
Поскольку в фургончике Тибю душа не было, к проблеме мытья пришлось подойти по-научному. Под кабинку была приспособлена найденная на свалке старая телефонная будка, обшитая ржавым листом. К ней протянули местами перемотанный скотчем шланг, воткнутый в видавший виды насос, который качал воду прямо из залива. Чистоту процедуры обеспечивал фильтр, закрепленный позади будки.
Покидав в корзину грязную одежду и вкратце описав приятелю причину такого внешнего беспорядка, Игорь вооружился добрым куском хозяйственного мыла и наскоро помылся, отфыркиваясь под бьющими из самодельной лейки прохладными струями. А пока вытирался, лихорадочно придумывал, чего бы поприличнее надеть. Несмотря на то что кое-какие вещи с квартиры ему удалось прихватить, — холостяцкий гардероб был не слишком велик. С другой стороны, чего так париться. Это ведь не свидание, а встреча с коллегой по работе. Или…
Что «или». Куда разбежался, дорогой? Игорь вытерся, заправил в джинсы чудом подвернувшуюся чистую рубашку, брызнул на выскобленную станком шею каплю старого одеколона и, выскочив из фургончика, запрыгнул на водительское кресло грузовика.
— Буду поздно! — он махнул Тибю и рванул с места.
Они сидели в полутемной уютной кафешке с живописным видом на Аничков мост и неспешно потягивали горячий душистый улун из глубоких расписных пиал.
— Люблю это место… — Анна Дроид была совершенно не похожа на других девушек, которых ему доводилось раньше встречать. Холеная, затянутая в строгий консервативный наряд как в броню, которая лишь добавляла стройному телу женственности. Открыто недоступная. Слишком открыто. Нужно получить достаточно сильный подзатыльник от жизни, чтобы заставить человека спрятаться за такой маской. Особенно женщину. Глубокие зеленые глаза в обрамлении пушистых ресниц на миловидном, словно фарфоровом личике смотрели с интересом и легким оттенком высокомерия. Смешанный образ из классической купринской аристократки с воздушной нотой Шанель, приправленной легким ароматом жасмина. — Нравится у нас?
— Притираемся помаленьку.
— А Марина? — в зеленых глазах мелькнула лукавая искорка.
— Немного заносчива, — Игорь подул на свой чай.
— Несчастная любовь, перебесится. Пару месяцев назад у нее произошел разрыв с молодым человеком. Она до сих пор терзается, но скрывает это за независимостью и бравадой. Вроде это был куратор ее диплома. Первый опыт, яркие впечатления и жестокий удар — так кончается детство.
— А почему ты стала робопсихологом?
— Сначала была просто психологом, долго стажировалась в Америке. Но там бы так и осталась шринком [17] . А хотелось большего, чем сеансы с диванными пациентами, — Аня посмотрела в окно, за которым монолитная бронза росчерком великого гения укрощала четверку рвущихся с пьедесталов коней. — Устала от людей. От их страхов, эгоизма, мелочных проблем. Коп аешься в человеческой душе, а такое ощущение, что препарируешь труп. Поэтому со временем начинаешь по-другому воспринимать окружающий мир. В общении с человеком никто не может застраховать тебя от предательства. Машина не предаст никогда.
17
Психотерапевт.
— Если ее не запрограммировать, — Игорь покачал головой.
— Тоже верно, — вздохнула Аня, отпив из пиалы, и облизнула острым кончиком язычка краешек верхней губы. — Ни боли, ни крови, ни слез. Алгоритмы и цифры. Мир прост и ясен.
— Тебе с ними легче?
— Это моя планида. В тусовку Лаборатории я не очень-то вписываюсь, к тому же дочь директора. Многие не доверяют — думают, я его глаза и уши, шпион, все докладываю, — Аня улыбнулась уголками рта. — И с ним-то у меня не особо клеится.
— Почему? — осторожно поинтересовался Игорь.
— Отдалились после смерти мамы, — опустив голову, она легонько постучала холеными ноготками по стенкам пиалы. — Вдобавок я сейчас хочу уйти в другую фирму, а он не одобряет.
— В какую, если не секрет?
— Не будем об этом, ладно? — попросила Аня. — Там сложно все. А ты? К нам просто так не приходят.
— Ты же читала досье, — ляпнул Игорь и запоздало прикусил язык, сообразив, что она просто хотела сменить тему.
— Извини, из головы вылетело, — согласилась девушка и, вздохнув, оглядела пустующий зал, теребя на запястье кокетливый браслетик из жемчужно-кварцевых бусин.
Кляня себя на чем свет стоит и пытаясь сгладить неловкость, Игорь потянулся за чайником.
— В Петербурге время блюза, — объявил хрипловатый мужской баритон, и по кафе полился тягучий гитарный пассаж, зазвучавший из невидимых колонок.
Одиночество — твой единственный друг…
Разбитое сердце, которое не излечить, —
Вот как приходится платить.
Пустые комнаты,
Где мы учимся жить без любви. [18]
18
Gary Moore «Empty Rooms». Перевод В. Украинцева.
— Обожаю Гэри Мура, — Аня безошибочно угадала музыканта по первым аккордам. — Тот еще меланхолик.
— Мне Том Уэйтс когда-то нравился, — вспомнил Игорь.
— Видела запись, где он через мегафон пел, мороз по коже.
— Ну да, «Chocolate Jesus», — подхватил инженер. — Инфернальная вещь.
— Голос у него страшный до жути, — прислушавшись, Аня вдруг тихо подпела в такт звучащей мелодии. — А вот этого товарища могу слушать сколько угодно.
Она отпила чая и улыбнулась, отгоняя грустные мысли. Зеленые глаза вновь озорно заблестели.