Лада
Шрифт:
— Она жива? — не поверил Всемил.
— Да, вроде даже поправляется, так что беги давай.
— Спасибо, — Всемил хлопнул Ратибора по плечу и понёсся к дому ювелира.
— Ну, чего шумишь, чего топочешь? — спросил Никита, сидящий на кухне и чистящий рыбу.
— Дядь Никит, так мне сказали, жива Ладушка.
— Спит она. Не надо её будить, вот как проснётся, приходи.
— Дядь Никит, можно я хоть посмотрю на неё? — умоляюще сложил руки Всемил. — Только взгляну, хоть через порог. Я ведь её оплакал уже, думал не застану больше.
—
Всемил, как и обещал, в комнату к Ладе заходить не стал, через порог на неё посмотрел. Лада была точно такой как он её оставил, исхудавшей, бледной, но главное она была живой.
— Дядь Никита, дай я тебя обниму, — Всемил крепко сжал соседа.
— Она через пару часов проснётся. Ты пойди помойся с дороги, да приходи, она тебе рада будет.
— Я приду, — уверенно кивнул парень. — А ты сам как, дядь Никита?
— Не знаю, Всемилушка, — мужчина вздохнул. — Кабы не Лада, наверное…, — он заморгал и махнул рукой.
— Нельзя так, дядя Никита, те кто сам себя жизни лишает на небо не попадают.
— Не могу я без Лебёдушки своей, — Никита вытер потёкшие по щекам слёзы. — Ничего не могу, брожу вот по дому как призрак. Убраться бы, поработать, а смысл?
— Ради Лады, — уверенно сказал Всемил. — Тебе тяжело, ей не легче, она как и ты всех близких потеряла. Ты у неё один остался.
— У неё ещё и ты есть, — Никита вздохнул. — А у тебя она. Она ведь поправится?
— Конечно, поправится, — без тени сомнения ответил Всемил. — И мы с тобой, дядь Никита будем ей жениха искать, у неё теперь выбор вон какой.
— Жениха, — Никита вздохнул. — Вот чего ты на ней не женился? Да ладно, знаю я, как сестра она тебе. Иди, — махнул он. — А то опоздаешь, Ладушка не так много времени бодрствует.
— Я быстро, — Всемил бросился домой.
Но дома было совсем плохо. Ратибор жил в дружинной избе и после смерти отца сюда не заходил ни разу. Дом покрылся пылью, как-то сразу стал сырым, неуютным и даже страшным. Всемил растопил печь, смахнул пыль, там где она явно в глаза бросалась, вымылся, поискал что бы поесть и не найдя, пошёл к соседям.
— Дядь Никита, а можно я к вам переберусь? — спросил Всемил. — Я по дому помогать буду и с Ладой тоже. Мне там, — он кивнул на противоположную сторону улицы, — плохо.
— Конечно, перебирайся, — Никита даже обрадовался. — И Ратибора зови, вместе оно проще. Ладе ты как брат, а мне, стало быть как сын теперь.
Лада другу обрадовалась, ей стало лучше, хотя совсем слабость ещё не отпустила.
— Всемил, ты за папой присматривай пожалуйста, — попросила девушка. — И если… если я всё же умру…
— Ты не умрёшь, — не дал ей закончить Всемил. — Если до сих пор не умерла, значит поправишься. Но за дядей Никитой я присмотрю, он разрешил мне у вас жить. Так что не волнуйся и не думай ни о чём.
— А что же мне ещё делать? — вздохнула Лада. — Лежу целый день, и если не сплю, то только думать и остаётся.
— Не знаю, что-нибудь решим, — парень погладил подругу по волосам. — Теперь Ратибор за князя, а я стало быть княжеский брат, — он гордо выпятил грудь, а потом рассмеялся. — Так что не пропадём.
— Ох, болтун, — Лада улыбнулась. — Пусть Ратибор тоже к нам жить идёт, он заходил тут, смотреть на него больно.
— Это да, — Всемил вздохнул.
Они ещё поговорили, Всемил рассказал как дань собирали, как прогоняли соседскую дружину, как разбойников громили. Он ушёл когда Лада уснула. От Яснокаменных Всемил пошёл в дружинную избу и его ту же отправили город патрулировать, Ратибор держал всё под контролем, не давая оставшимся мужикам поубивать друг дружку. А вечером Всемила позвали на собрание.
— Думал я тут как нам дальше быть, — начал Ратибор. — Судя по всему, болезнь ушла, те женщины что выжили, оправятся, помоги им мать Земля.
— Купцы что вчера приехали, говорят в других городах эпидемии нет, — подал голос Микита. — Даже в тех, где беженцы наши поселились.
— Значит не заразно это, — кивнул Ратибор.
— В тех деревнях, где дружина дань собирала, тоже смертность не увеличилась, — заметил старший из докторов, на собрание приглашённый. — Значит, через мужчин болезнь не передаётся.
— А может, это вообще не болезнь была? — спросил новый воевода. — Уж больно странно всё, будто проклял наш город кто. И именно город, те бабы, что уехали, выжили.
— Не все, — снова вставил слово врач. — Кузнец семью свою к родне в деревню вывез, так вот там женщины тоже померли, но только они, больше в том селе не болели, ну вот именно так как у нас не болели.
— Какая теперь разница проклятие то было или болезнь какая, — Ратибор вздохнул. — Наших женщин это не вернёт, — он сжал зубы, потому что вспомнилась Дарена. Меньше месяца им довелось вместе прожить, и это было счастливейшее время в его жизни. Ратибор почти каждое утро ходил на кладбище, навестить могилы жены, да отца с братом. — Надо решать что дальше делать будем, — он тряхнул головой. — Без женщин жить невозможно, да и мальчишек малых у нас много. Часть в дружину возьмём мальцами, но часть служить не хочет, а их всё равно надо и кормить и одевать и воспитывать.
— Отцы у них есть, — буркнул новый воевода.
— Отцы есть не у всех, да и многие без жён сами как дети. Надо думать как и откуда женщин одиноких к нам пригласить.
— Дак откуда же их столько взять? — вздохнул Всемил.
— И кто к нам поедет? — добавил Микита. — Прости, Ратибор, но я считаю, нет смысла тут больше оставаться. Распусти дружину, раздай людям поровну то, что молодцы твои привезли, да каждому надо своим путём идти. Нет больше города у нас.
— Силой никого удерживать не буду, — спокойно сказал Ратибор. — Запрет на выезд сниму, но я пока погожу руки опускать. Слыхал я, у князя Лапыренского женская тюрьма есть.