Ладанка с Шехонь реки
Шрифт:
– Не надейся на барыню, - покачал головой служивый, - К хозяину на торги пробирайся, если он истово тебе верит. А коли нет - живи пока в бегах. Духом не падай. Есть ещё такой манёвр. В городе большом затеряешься, приказчиком в лавку примут.
4. Кладоискатель
Если Базаем выходил солдат, значит, слушать его советы не следовало. Парень не поспешил на торги за Матвей Палычем. Благо, знал в десяти верстах дом, где любили Гришаню и ценили. За то, какой он рыжий, хромой и косой.
Тётка Аннушкина - Мариша звала жить на выселок. Научу
Расделает сейчас тётя Мариша приставучие беды!
Познакомился Гришаня с колдуньей в самом начале мая, когда Аннушке захотелось разрыв-травы. Богомольцы, мол, через усадьбу пойдут. Надо их принять по-людски, денег на помин дать. А как Аннушке быть, ежели свет Матвей Палыч от шкатулки с серебром ключа не оставили? Маня предлагала открыть шкатулку шпилькой. Гришаня, оглядев замок, сказал, что с таким затвором справится и топором. На то Аннущка отвечала, что не позволит им над шкатулкой озорничать. Пооткрывают - позакрывают в доме замки всяческими неподходящими предметами, а потом Матвей Палыч ключом отворить не могут. В шкатулку векселя положены. Будет ли рядом Маня со шпильками или Гриша с топором, когда мужу ценные бумаги потребуются?
Гришаня был послан на выселки к Марише. Дотащил ей с болота корзины с клюквой-вешницей и за то получил для Аннушки веточку разрыв-травы, взятую, как он углядел, с брусничных кочек. Растение с маленькими синими цветочками стояло в вазе, в спаленке у Аннушки. Гришаня и себе с него веточку вчера отломил - клады хотел искать.
Беглому теперь клад пригодится. Знать бы лишь, сколько времени Маришина трава прослужит - с месяц, долее? Пока что выходил Гришаня раз за разом к валуну с брусничной бородой. В обход попал. А потом из-за валуна парень расслышал тихий треск, почуял запах воска, и, обернувшись, увидал на мшистой кочке горящую свечу. Клад!
Заговорённые клады любят прикидываться самыми неподходящими вещами. Вот как восковой горящей свечой в топком месте.
Едва дышать не перестал - так громко сердце забилось, Гришаня прошёл на болото. Даже палку, путь прощупывать, не выломал. Глаз от свечи не отводил.
Нахлебав полные портки воды, правый сапог едва в трясине не оставив, парень подковылял к свече и присел подле неё на колени. Вынул из-за пазухи веточку разрыв-травы. Ахнул. Каждый синенький цветок раскрылся, заблагоухал сладко. Листики посвежели, будто бы брал Гришаня веточку с кочки, сию минуту. Прикоснулся он нежно листиками и цветиками разрыв-травы к свече, попросил любезный кладик раскрыться. Свечка тоненько хихикнула и обернулась в перстень с рубином. Гришаня тот перстень подымать остерёгся. Прикоснулся к нему веточкой разрыв-травы, строго-настрого повелел кладу раскрыться и не дурить. Перстень звонко захохотал и обернулся в болотный ручей. Испугался Гришаня, что потеряет ручей из виду среди болотной водицы, вошёл в него сапогами. Холод пробрал до костей, внутренности ожёг. А как руку коченеющую потянул - веточку в колдовской ручей опустить - увидал, как трава вкруг пожухла, мох побелел, а брусника с морошкой сникли и пожелтели. Прикоснулся веточкой к воде, прохрипел, чтобы клад раскрывался.
Тоненько заверещал ручей, обернулся в матёрого бобра, прямо по грудь Гришане. Оскалился бобёр, фыркнул, прыгнул, вынырнул к Гришане за спину, подсёк колени хвостом, с ног сшиб, обхватил лапами, повлёк под воду. Улучил парень момент, чтобы коснуться веточкой до когтистой передней, да ни слова не сумел под водой вымолвить, не повелел кладу-бобру раскрыться. Только тины наглотал. Дух едва не испустил.
Когда Гришаня решился разожмурить глаза, первой увидел он горящую свечу. Свеча стояла на обтёсанном остове осины. Сам Гришаня полулежал напротив на мшистой коряге. Под ногами текла вода. Белёсый и крапчатый осиновый остов входил в основание столь причудливо сваленных веток и стволов, что они, поросшие лишайником и проложенные илом, образовывали округлый свод.
– В хатке бобровой, - сообразил Гришаня.
Веточку не обронил!
Он попытался осторожно прощупать возле коряги дно - илистое, полное ломтиков коры и заточенных бобровыми резцами веток - плыть ему до свечи или сумеет дошагать? Свечка тоненько захихикала. А Гришаня онемел, как увидел, что по взмученной им воде плыли через хатку две чёрные змеи. Выкарабкались наверх, улеглись двумя кольцами по обе стороны свечки.
– Не по силам тебе мой затвор, - сказала свеча.
Голос у неё оказался звонким, как и смех, но притом глубоким, тёплым, медовым.
– Не по силам, - кивнул Гришаня.
– А хочешь, отворю я затвор, вручу тебе сокровище, отдамся?
– спросила свеча.
– Ещё бы, - вздохнул Гришаня.
– Дам я задание, - сказала свеча, - Выполнишь его, и клад твой.
– Давай, - кивнул Гришаня.
– Слушай. Надо будет тебе до рассвета обернуться - собрать в ладанку земли у Шехонь реки, отнести её в Княжич-городок и отдать разбойнику Базаю.
– Не в человеческих это силах, - вздохнул Гришаня, - Мне до одной Шехони токма день ковылять.
Пока свечка не гаснет, парень оглядывал стены бобровой хатки. Где здесь выход? Как же бобёр к себе домой попадает?
– Не придётся тебе на человеческие силы полагаться, - сказала свеча, - Ты через тот валун, к которому восемь раз выходил, перекувыркнись, в кукушку обратишься. Хватит тебе времени до Шехонь реки долететь напрямик, ладанку сплести и до Княжич-городка к утру добраться. А когда возвратишься к тому валуну, перелетишь поперёк него трижды, снова сделаешься человеком.
– Можно попробовать, - кивнул Гришаня, - Скажи мне только, сколько земли надо в ладанку собрать и как выбирать подходящую.
– Подбери любую, - отвечала свеча, - Вся она - мать родна земля разбойнику Базаю. Собери, сколько в клювике унесёшь. Важно тебе до рассвета в Княжиче быть.
– По рукам, - согласился Гришаня, - Выводи из хатки.
– Дунь на меня и входи с головой под воду. Подхватит ручей. Вынесет через бобровый лаз, из-под купола хатки, по воде прибрежной, по воде болотной прямо к валуну.
5. Оборотень
В колдовском ручье Гришаня не успел нахлебаться воды. Лишь обомлел и продрог. Решившись открыть глаза, он обнаружил себя возле знакомого валуна. До ближайшей сырости, не считая лужиц с одежды, было несколько шагов.
Уговор дороже денег. Гришаня обошёл валун. Присмотрелся, приладился, как не расшибиться до того, как обернётся в птицу. Замахнулся было ко лбу, но не решился креститься перед кувырком.
– Я в косую кукушку превращусь! Разобьюсь о стволы, - успел он прошептать до того, как обнаружил себя над болотом.
У валуна осталась одежда со спрятанной в рубахе веточкой разрыв-травы. Ни бобровые хатки, ни подпиленные осины с высоты не проглядывались. Та хатка оказалась затвором у клада.
Ветерок, не слышный внизу, гладил Гришане пёрышки. Крылья уверенно находили воздушные струи, по которым его новое тельце неслось будто бы на разогнавшихся с горы салазках.