Лагерь живых

Берг Николай

И, задорно глядя на жениха, железная Валентина, неожиданно для меня, негромко, но мелодично спела на мотив Государственного гимна:

Пусть муж изменяет, Пусть ходит в пивную, Я не приревную его ни к кому. Доход не растрачу, Прибьет — не заплачу, Всегда буду верной ему одному!

Что утешает, хлопаем глазами

мы оба — и я, и мичман. Это… да это просто невозможно, хоть ушам не верь. Наверное, Валентину укусил Семен Семеныч, он у нас песельник… Но это явно было. Вот и поди ж ты. А я думал, что знаю свою коллегу.

— Откуда ж такой текст-то? — удивляюсь я, втайне подозревая, что, может, Валентина Ивановна и стихи по ночам пишет. Да и не удивлюсь уже, если так.

— А это из первомедовского капустника. «Медик-холл» я уже не застала, но кое-что еще помню. Кстати, тут обнаружилась такая вещь, ректор Первого медицинского успел организовать эвакуацию части студентов и преподавателей. Куда они убыли — неизвестно, но вряд ли на север — там уже наши отзванивались и связывались с кем возможно. Так что, вероятнее, направление на юг. Имейте на всякий случай это в виду, когда будете завтра там работать. Может, какие-нибудь следы найдете.

— А что была за колонна?

— Автобусы, вроде пара грузовиков с какими-то курсантами.

— Ясно. Будем смотреть.

На самом деле я и так смотрю на мичмана краешком глаза и замечаю, что новоиспеченный женишок моментально втягивает животик и молодецки выпячивает грудь, как только невеста на него посмотрит, и с явным облегчением отпускает пухлое пузико в первоначальное положение, стоит ей отвести взгляд. Учитывая, что Валентина посматривает на него часто, зрелище получается довольно комичное.

— А тебе не влетит, что склад оставил без присмотра?

— Так с вашей легкой руки на складе шаром покати — все роздал, подчистую.

Тут мичман неожиданно подмигивает мне со значением.

— Только обещанная тебе сабля и осталась! А к Валентине Ивановне меня приписали официально — приказом. Я теперь занимаюсь охраной и обороной лаборатории.

— Как телохранитель?

— И как телохранитель тоже. И знаешь, когда мужчина реально кого-то должен защищать — жизнь приобретает смысл.

— Кто б спорил.

Из гауптической вахты вываливается мой братец.

— Во! Старика уже почти уломали — сейчас рванем на мины. Между прочим, у нас там в Кронштадте новостей вагон с тележкой. А у вас?

— Ну, вот подплавный морф… Сегодня перед вашим прибытием выперли общим собранием трех возмутителей спокойствия из числа левонападающих.

— Фигассе! Это, что ли, те, которые организовали свалку в Зоосаде?

— Они самые.

— И что? Так прямо и выперли? За ворота?

— Ага. Голова крепости зачитал краткую речь, типа братья и сестры, к вам обращаюсь я, друзья мои. Вот три вредителя — давайте решать, что с этими выкидышами демократии делать? Далее прочел список их вины, публика разошлась в две стороны — и пожалуйте граждане вон.

— Типа билетиков на посещение музея нету — пшли отседова?

— Точно.

— А оружие им дали?

— Дали.

— Ну и дураки. Лопоухие!

Мичман Алик не выдержал и высказался.

— Это омоновец смилосердничал.

— Вы тут совсем с ума посходили! И что выдал?

— Швабру.

— А, тогда ладно.

— А в Кронштадте что нового, братец?

— Вчера прибыл наш сухогруз. Ну это не новость, корабли постоянно приходят. Тут в другом дело — у них за день до прибытия матрос повесился. И его труп они поместили в холодильник. Я его вскрывал — обычный висельник.

— И что?

— Дуб-дерево! Труп не обернулся! Двухдневный, а остался, как и положено, трупом. Не зомби!

— Так что, инфекция все же получается? А эти, изолированные, потому все у них по-старому?

— Или иммунные. Но скорее отсиделись, как в карантине.

— Есть и еще непонятности, — добавляет Валентина Ивановна.

— Хорошие или плохие?

— Скорее хорошие. Прогноз исхода заболеваний и ранений улучшился практически вдвое. Мы сначала немного возгордились, что удается вытягивать тяжелых раненых и больных, но здесь, видимо, не наша заслуга. Раны заживают быстрее, заболевания протекают легче.

— Так что, больные вообще перестали помирать?

— Нет, все-таки и сейчас бывает. Но судите сами, пациент с огнестрельным ранением головы все еще жив. И больной с молниеносной формой столбняка. Я понимаю, что и Кутузов выжил, но тем не менее. Явно есть новый фактор, который придется учитывать.

— А у меня тут как раз уникальный случай излечения опоясывающего герпеса за ночь…

Из здания выкатывается куча народу — уломали Алексея Сергеевича. Братец кивает и, поддернув здоровенную сумку с судмедбарахлом, двигает с остальными. Валентина тоже идет с комиссией — хочет быть на вскрытии.

Мне там делать нечего, с результатами и так ознакомят. Сидеть в штабе и слушать, как препираются и торгуются договаривающиеся стороны — можно бы, конечно, но зачем?

Завтра выезд. Значит, надо помочь Надежде разобраться с грузом, подготовить самое необходимое и еще провести занятия по первой помощи. Вот этим и займусь до обеда.

Странное ощущение оставили слова Званцева о возможных набегах соседей. С одной стороны, в это не верится. В конце концов, жратвы у них достаточно. С другой — не все счастье в жратве.

Есть и другие вкусности. Например, женщины. То, что без женщин жизнь плохая, не годится никуда, еще по древним римлянам ясно. Не украли бы они сабинянок — не было бы Рима. А украли — не стало сабинян. Или вот дети. Очень ценный ресурс. Те же янычары — отличный показатель, что при правильном воспитании и дети врагов прекрасно служат.