Лагуна фламинго
Шрифт:
«Как будто это все объясняет!»
Марлена сердито прикусила губу.
— Но нам нужно что-то есть! — Она старалась, чтобы в ее голосе не прозвучал упрек, но не сдержалась. Она ненавидела чувство голода.
— Нет ничего плохого в том, чтобы денек не поесть.
— Но я должна есть! — Марлена опустила ладонь на живот. Впервые за время беременности она ощутила своего ребенка, легкое движение, не более того, но оно придало ей сил.
Джон подозрительно уставился на нее.
— Ты что, опять забеременела?
«Опять…»
Марлена была уверена,
— Ну знаешь! Это нельзя назвать непорочным зачатием, — отрезала она.
Джон наконец приподнялся в кровати.
— Да. Прости дурака. Я не хотел тебя обидеть и ни в чем тебя не упрекаю, — виновато протянул он.
Но Марлена не собиралась это терпеть. На этот раз Джон зашел слишком далеко. Девушка схватила пальто, которое только что сняла, и снова оделась. Честно говоря, она иначе представляла себе жизнь с Джоном. Им не удавалось стать по-настоящему близкими, как они ни старались. Было что-то, что их разъединяло.
«Собственно говоря, — подумала Марлена, — Джон до сих пор живет так, словно он один».
— Ох, Марлена, не злись. У меня просто был тяжелый день. Да и куда ты пойдешь? На улице уже темнеет.
— К Дженни, — прошипела она, подхватывая Аврору из кроватки.
— Но…
Марлена не услышала, что он собирался сказать. Она уже захлопнула за собой дверь и решительно зашагала вперед.
Конечно же, и на этот раз Марлена вернулась к Джону.
Жить с ним было непросто, и Марлена это знала, но она любила его. Переночевав в доме Гольдбергов, она вновь нашла в себе силы вернуться. Марлена любила Джона, в этом не было никаких сомнений. Они были одной командой, а значит, им просто нужно приспособиться друг к другу. Даже лошадям из одной упряжки необходимо время, чтобы привыкнуть друг к другу, это Марлена знала еще с тех пор, когда проводила время на конюшне при конторе своей матери.
Этим утром за Авророй присматривала одна из соседок, пока Марлена и Джон работали. В другой раз Марлена и Джон посидят с детьми соседей. Похоже, Джон преодолел депрессию и вновь был преисполнен жажды деятельности.
Марлена делала наброски для новой статьи.
— Это невероятно! — воскликнула она. — У каждой женщины, которая не зарегистрируется, могут потребовать денежный штраф, если кто-то заподозрит ее в торговле своим телом. Ты знал об этом?
— Марлена, любимая, почему ты так волнуешься из-за этого? Нам же известно, что жизнь несправедлива.
Джон редко проявлял нежность, но сейчас подошел к Марлене и погладил ее по щеке.
— Хуже всего, — не унималась девушка, — что этих бедных женщин обычно обвиняют соседи. Не говоря уже о том, что каждый зарабатывает на жизнь как может, обычно эти обвинения не имеют под собой почвы. Все знают, как иногда складываются отношения между соседями. Это несправедливо! С этим надо что-то делать! — Марлена перевела дух. — Был случай, — она указала на свои заметки, — когда из-за необоснованных обвинений, выдвинутых против девушки, ее отец потерял работу. Пострадала вся семья. Кому это нужно?
Джон осторожно погладил ее по плечу.
— Ах, Марлена, часто самые ужасные поступки совершают люди, которых мы знаем. Иногда это даже наши лучшие друзья, — медленно произнес он.
«И тебе как никому известно об этом», — тут же отозвался насмешливый голос в его голове.
Пытаясь преодолеть
— Проблема в том, что бордели платят государству налоги. — Щеки Марлены покраснели от возмущения. — Ты замечал, что мало кто преследует проституток, которые зазывают клиентов на улице? Чиновники в первую очередь интересуются жрицами любви, которые работают в барах и казино. Наверное, они считают, что у таких женщин есть деньги, чтобы платить налоги.
Джон кивнул.
— Ты права, это несправедливо.
— А мужчины! — продолжала Марлена. — Разве не было бы разумно взимать налог с мужчин, которые пользуются услугами этих девушек?
— В определенном смысле, да.
— Так почему же чиновники этого не делают?
Джон пожал плечами.
Почему они этого не делают… Почему кто-то чего-то не делает? Почему человек может предать своего друга и оставить свой поступок без объяснений? Почему человек предается печали, вместо того чтобы идти на работу и кормить жену и ребенка? Почему человек ничего не меняет, хоть и знает, что что-то следует изменить?
Джон кашлянул, и Марлена вопросительно посмотрела на него. Ему так хотелось признаться ей в своих прегрешениях. Но Джон не мог этого сделать.
Глава 3
Пако уже начал терять терпение.
— Я хочу немедленно поговорить с начальником!
Его собеседник, явно потрясенный поведением индейца, смотрел на него с презрением.
— И что же ты будешь делать с начальником, сеньор?
Пако осекся.
— Моя фамилия Сантос, — сказал он. — Я Пако Сантос. Я… э-э-э… адвокат и требую встречи с заключенными.
— Чего вы требуете? — От изумления комендант форта даже обратился к Пако на «вы», но тут же спохватился. Гнев на нахального индейца отчетливо проступил на его лице. — Да кем ты себя возомнил?!
— Я… — начал Пако, не обращая внимания на лицо собеседника.
Но, не слушая его, комендант вскочил. Он был не выше Пако, но шире его в плечах и внушительнее. На мгновение Пако стало не по себе. Работа в адвокатской конторе не способствовала росту мышц. За последние месяцы юноша утратил былую ловкость. Он постоянно корпел над бумагами, почти не ездил верхом, не занимался спортом, не плавал.
— Нет! — рявкнул комендант. — Я скажу, что тебе делать, грязный краснокожий! Ты заткнешься и будешь молчать, как молчит весь твой народец, иначе я запру тебя в одиночную камеру.
— Но вы не имеете права… Я Пако Сантос из Тре-Лома возле Тукумана. Я не…
Пако не успел договорить — мощный удар сбил его с ног. Юноша упал на спину и ударился головой обо что-то твердое. Все вокруг поглотила тьма.
Придя в себя, Пако понял, что находится в какой-то комнатке. Потолок в ней был настолько низким, что юноша даже не мог встать. Здесь можно было только лежать или сидеть. Похоже, раньше тут хранили дрова или уголь. Пако показалось, что тут немного попахивает навозом. Через щель в стене проникал солнечный свет. Стоило Пако шевельнуться, и у него заболела голова. К тому же его чуть не вырвало, но сегодня юноша не позавтракал, и его желудку не от чего было избавляться.