«Лахтак». Глубинный путь
Шрифт:
Степа вспомнил, как он наткнулся на Павлюка в радиорубке и как тот не ответил ему, что он там делает.
— Но он молодец, братцы, — похвалил Павлюка Вершомет.
— Я его спрашивал, почему он не возьмет туда маленькую печурку, чтобы протопить хоть иногда. Говорит — неудобно, топлива у нас очень мало. Замерзает парень, а держится.
Кар поставил на стол дубль-четыре и обратился к Торбе:
— Андрей Васильевич, выдайте Павлюку пудов десять — пятнадцать угля, а то и в самом деле замерзнет.
Торба посмотрел на Кара и поморщился. Ему было жалко угля. Но без возражений ответил:
— Хорошо.
Открылись двери, и, сопровождаемый облаком пара, вошел одетый
— Чего вы здесь скучаете, друзья? — спросил он, подходя к столу. — На палубе прекрасный воздух, и главное, небо чудесное. Товарищ капитан, сейчас будет всходить луна, и есть возможность определить наше местонахождение. А вы, физкультурники, лыжи у вас приготовлены? Неужели испугались мороза?
— Ура! — закричал Степа. — Мы сейчас же на лыжи — и вокруг парохода. Долой это осточертевшее домино!
Повеселели и остальные моряки.
Кар, по-видимому, полностью согласился с предложением гидролога. Он приказал всем хорошо одеться и с лыжами выходить из помещения. Пока одевались, готовили лыжи и договаривались, кому остаться смотреть за печкой, прошло около часа. Когда наконец вышли на палубу, над горизонтом уже поднималась блестящая луна.
От лунного света побледнели звезды, а у мачт легли длинные тени. Люди, бегая вокруг парохода, дивились своим собственным теням. Услышав шум и смех, Павлюк вышел из своей каюты. Его приветствовали выкриками:
— Слава полярному пустыннику!
— Павлюк, не мечтаешь ли ты стать Робинзоном?
Вершомет подскочил к кочегару, обнял его за плечи:
— Радуйся, друг! Общими усилиями выхлопотали тебе четверть тонны угля.
Охотник позвал Торбу, чтобы тот лично подтвердил эту новость.
Павлюк поблагодарил товарищей и, взяв лыжи, присоединился к ним. Этот великан всегда был компанейским парнем. Правда, некоторым морякам казалось, что он иногда любит почудить. Таким чудачеством все считали и его нынешнее постоянное пребывание на палубе и в радиорубке. Только у Степы шевелилось неясное подозрение, что это не просто чудачество. Юнга любил Павлюка, но ему не нравилась таинственность, которая окружала кочегара.
— Степа! — крикнул ему Павлюк, сбегая с палубы на лед. — Айда наперегонки! Кто скорее вокруг парохода!
— Есть! — ответил Степа и, подбегая к нему, закричал товарищам: — За нами, ребята!
Сухой, перемерзший снег зашуршал под лыжами. Это была первая массовая лыжная прогулка. Большинство участников, непривычных к лыжам, падали на снег под громкий смех товарищей.
Кар предложил организовать соревнование. Его ученики должны были разбиться на три партии, в зависимости от умения. Для каждой партии было назначено по три премии: пачка папирос, килограмм сухарей и коробка шпрот. Каждая партия состоит из четырех человек. В первую вошли лучшие лыжники. Это были Павлюк, Степа, Вершомет и Кар.
— Отто Рудольфович, — предложил Торба, — переходите лучше к нам, в слабую партию. С ними останетесь без премии.
Но Кар загадочно рассмеялся и свистнул — это был сигнал начала соревнований.
Все двинулись с места.
Несмотря на лютый мороз, разогрелись. Нужно было трижды обежать вокруг «Лахтака».
Вершомет был уверен, что первым придет к финишу. Он не очень напрягался. Но Степа стал опережать его. Пройдя от носа до кормы, юнга немного опередил охотника. Вершомета это не беспокоило. Он думал, что все равно опередит всех в последнем круге. Но через несколько минут он забеспокоился. Во втором круге его и Степу опередил Павлюк. Вершомет рванулся вперед, не давая кочегару опередить себя. Как раз в этот момент они обгоняли третью партию, которая закончила только первый круг. Торба зацепил лыжей за выступ льдины, полетел вверх тормашками и, растянувшись, преградил дорогу Вершомету и Степе. Вершомет замедлил бег и обошел механика. Степа же, как квалифицированный спортсмен, воспользовался небольшим уклоном, перепрыгнул через Торбу. Тем самым он намного опередил Павлюка. Вершомет прилагал все усилия, чтобы обогнать передних лыжников. Он приблизился к ним на несколько сантиметров, но догнать не смог. Охотник не оборачивался и не знал, что почти рядом с ним шел Кар. Но вот на последнем круге Вершомета опередил еще один лыжник, и охотник увидел спину штурмана. На последнем полукруге Кар сравнялся с Павлюком и за несколько метров от финиша уже летел на целую лыжу впереди Степы.
— Сто-о-о-оп! — крикнул Торба. — Слава капитану, ура!
На соревнованиях победил Кар. Это поразило всех, потому что никто не знал, что он лыжник. Правда, Вершомет ссылался на «недостойный поступок» Торбы, который не вовремя упал и загородил им дорогу.
Не получили премий Вершомет, Торба и Запара.
Пока Вершомет пререкался с Торбой и Степой, Кар и Запара, отвязав лыжи, полезли на капитанский мостик, чтобы взять инструменты и определить координаты.
Но внезапно все вздрогнули от громкого крика Степы:
— Берег! Земля, земля!
Все повернулись к мальчику. Он смотрел на северо-запад. Там, приблизительно в полумиле от парохода, луна осветила черные крутые скалы на фоне покрытых снегом холмов.
Глава VI
Представьте себе радость моряков, неожиданно увидевших неизвестный берег. Их радость равнялась, быть может, радости матросов Колумба, когда те увидели берега Америки, потому что, если бы льды раздавили «Лахтак», то лучше бедствовать на какой-нибудь, пусть безрадостной, земле, чем вверяться изменчивой судьбе на плавучей льдине.
Но какая это была земля? Берег ли неизвестных Новосибирских островов, или берег Северной Земли, или, может быть, новый неизвестный остров? После стольких темных дней дрейфа, когда небо было закрыто метелью и облаками и поэтому не было возможности определить местонахождение парохода, сразу ответить на этот вопрос было трудно.
— Не будь я Запара, если это не новый остров.
Моряки собрались на палубе под капитанским мостиком, а на мостике Кар и Запара вычисляли по луне географическую широту. Скоро удалось выяснить необходимые данные. «Лахтак» был на широте 82°35. Хуже обстояло дело с долготой. В настоящее время ее вычисляют с помощью особых радиосигналов, которые ежедневно в определенный час подают специальные радиостанции. Эти радиосигналы сверяют по хронометру с местным временем и, высчитав разность между числами, определяют географическую долготу. Штурман абсолютно ничего не смыслил в радио. Зато, как хороший математик и астроном, он определял меридианы с помощью наблюдений небесных светил.
Люди порядком намерзлись, пока Запара объявил долготу, определенную Каром. Они находились на 127°58 16 ' восточной долготы. На всех картах, которые были на «Лахтаке», это место обозначалось белым пятном. Неизвестные течения моря Лаптевых несомненно придрейфовали вмерзший во льды пароход к неведомому острову. Если бы не светлая лунная ночь, они вряд ли и узнали бы про этот остров.
Павлюк предложил дать острову имя. Степа, ссылаясь на то, что первым увидел остров, требовал права первым предложить название. С ним согласились.