Лакомые кусочки
Шрифт:
— Да это же малышка Эдда!
Хмурый лоб немного разгладился, но растерянность никуда не делась.
— Только совсем взрослая! Уже настоящая невеста. Сколько тебе лет, пятнадцать? Хотя… как такое могло произойти за четыре года? Ты ведь была совсем крохой!
— Мне исполнилось четырнадцать, господин, — ответила она.
— Ах, прости, ты же меня не знаешь. Ну конечно, нет. Прелестное дитя, меня зовут Давит Рамстронг. Я торговец шерстью, живу здесь, в Сент-Олафредс.
— Значит, город все-таки тот же самый. Но разве я видела тебя раньше, господин?
— Да, лапушка, только в другом облике. В том мире, где мы с тобой встречались,
Эдда пристально всмотрелась в мое лицо.
— Ты? Ты — Медведь? — недоверчиво спросила она.
Я вдруг увидел в этой повзрослевшей, менее уверенной девушке другую — неугомонную маленькую егозу. Подошедшие Тодда и Андерс молча стояли сзади. Я слышал ровное дыхание жены.
— Я был Медведем — всего лишь день по здешнему времени и несколько месяцев по времени твоего мира. Должно быть, в разных местах оно течет по-разному, поэтому ты успела так сильно вырасти. Но как ты попала сюда, Эдда? Что привело тебя?
— Я сама привела себя, — нерешительно проговорила она, бросив взор на Тодду за моей спиной и на Андерса, выглядывавшего из-за ее юбок. — Искала следы медведя, только уже другого, и прошла сквозь стену в пещере.
— Давит? — подала голос Тодда.
— Познакомься, жена: это Эдда. Я рассказывал тебе эту историю в тот день, когда мы познакомились.
— Эдда — младшая дочь той женщины? Кажется, ее зовут… Лига?
Глаза девушки радостно вспыхнули.
— Ты знаешь мою мать? — озабоченно спросила она.
Моя славная жена, благослови ее небо, подошла к Эдде и взяла за руку, которая сжимала концы шали.
— Я знаю лишь о ней, девочка, но не ее саму.
— Тебе известно, где она сейчас? Где мама?
Еще никогда я не слышал в голосе этой маленькой хохотушки столько печали. Тодда посмотрела на меня, мы обменялись взглядами, полными сомнения и жалости.
— Сколько ты уже здесь, дитя мое? — Я постарался задать вопрос как можно мягче.
— Я… со вчерашнего вечера, — проговорила Эдда, судорожно сглотнув.
— Где же ты ночевала? — спросила Тодда. — Ты хоть немного поспала или бродила всю ночь?
— Я пошла в нашу избушку…
— В избушку? — ахнул я. — От нее ничего не осталось!
Эдда кивнула.
— Я соорудила себе что-то вроде подстилки, — прошептала она, — из травы.
— И спала прямо посреди леса? — покачала головой Тодда. — Девочка моя, еще хорошо, что тебя не загрызли медведи и не утащили цыгане! Давит, я думаю, мы должны забрать Эдду с собой. Страшно подумать, что ее ждет, если не дать ей приюта. Только тебе одному во всем городе известно, откуда она пришла, да прочие и не поверят. Придется придумать какую-нибудь историю. Ты с кем-нибудь разговаривала? — обратилась жена к Эдде.
— Да. Со стражниками у городских ворот, с юношей, переодетым в медведя, с прачками… Еще с женщиной, которая продавала пирожки возле трактира.
Пораженная Тодда схватилась ладонями за лицо.
— Идем, — твердо сказала она. — Рядом с детской есть свободный уголок, там и будешь спать. Ох, эта ужасная избушка!
— Ты, наверное, сильно испугалась, увидев развалины? — спросил я, следуя за Тоддой и Эддой по рыночному ряду. — Не ожидала такого страшного зрелища?
— Да, испугалась. — Губы девушки задрожали, в глазах заблестели слезы, однако она мужественно попыталась улыбнуться. — Я не знала, что и подумать. До сих пор не знаю…
Я тоже не знал… Все трое шли впереди меня. Маленький Андерс, сидя на бедре у матери, с любопытством косился на новую знакомую.
— Я уже начал думать, что вы мне только приснились, — сказал я, — и вы, и то, как я жил Медведем среди вас. А теперь ты вдруг вышла из сна, настоящая и почти взрослая. Тут есть о чем поразмыслить.
Стало быть, и этот Медведь исчез, наконец с неохотой признала Бранза. Сначала — первый Медведь, за ним Эдда, а потом и второй. Что касается последнего, разве это потеря? В сравнении с сестрой — конечно, нет, да и с первым Медведем тоже, ведь тот был куда добродушнее и такой воспитанный… И все же Бранза не могла забыть, как лежала, зарывшись носом в густой мех второго Медведя, большого и теплого, с какой охотой он составлял ей компанию, когда она беззаботно гуляла по лесу или, наоборот, мучилась сомнениями, как он радовался тем небольшим вольностям, которые Бранза ему позволяла. Без него жить стало спокойнее, но вместе с ним ушло что-то еще…
— Куда подевался Медведь? — как-то поинтересовалась Лига. — Не приходит к тебе уже несколько дней… Постой, даже не дней, а недель!
— Да, — спокойно кивнула Бранза, как будто ее это совершенно не беспокоило. — В последнее время я его не видела. Наверное, подался в горы вслед за подружкой. Кто знает?.. В этом году в лесу развелось много медведей. Будь уверена, скоро наш приятель объявится опять.
В глубине души Бранза, однако, знала, что никогда не увидит второго Медведя, и так и случилось. Лига же, намеренно или нет, больше ни разу не упомянула о том, что его нет, как и о том, что он вообще был. Медведь полностью исчез из жизни Бранзы, и только память о нем хранилась в дальнем уголке сознания вместе с другими воспоминаниями, и яркими, и темными. Взрослея и превращаясь в молодую женщину, Бранза часто их перебирала…
10
— Я знаю, что мы должны сделать, — заявила матушка Рамстронг на следующее утро, сидя за ткацким станком. — Нужно сходить к госпоже Энни Байвелл.
— Вот как? — Эдда качала малыша Озела, пока его мать занималась работой. Она поднесла младенца к окошку и вгляделась в затуманенные синие глазки.
— Раньше ее звали Лечухой Энни, — пояснила Тодда.
— Лечуха? Как в сказках?
— Ну да. — Тодда рассмеялась. — Правда, она не имеет дела с травами и знахарством с тех пор, как разбогатела. Просто сидит в своем роскошном доме и носа на улицу не кажет. Может, она слыхала про твою страну. Сегодня с утра Давит отправился к Тизелу Вурледжу, хочет порасспросить его кое о чем. Ну а к госпоже Байвелл мы с тобой наведаемся сами. Вдруг да знает, каким волшебством тебя занесло к нам и как повернуть его вспять.
— Повернуть вспять? — переспросила Эдда. — Но я не желаю возвращаться обратно! По крайней мере сейчас. Я хотела бы чуть-чуть пожить, осмотреться — здесь полно всяких странных штук, которых нет у нас. — Выспавшись в мягкой постели, Эдда оценивала свое положение гораздо оптимистичней.
— Странное не обязательно означает хорошее, — мягко сказала Тодда. — И не всегда доброе.
— Все равно, странное — значит интересное, — возразила Эдда. — Не могу же я просто взять и вернуться к Ма и Бранзе, мне ведь даже рассказать им пока нечего!