Лакомый кусочек

Хейер Джорджетт

— Это, должно быть, Чадли. Они всегда приходят вовремя.

Но то оказались не Чадли, а миссис Твининг, о чем Финч тут же доложил.

Вдове Твининг можно было дать и сорок пять лет, и все шестьдесят. Жила она по соседству, в каких-нибудь пяти милях, и часто наезжала в гости. Говорила, что, поскольку знакома с Артуром много лет, считает себя своим человеком в доме. Делая это заявление, она с легкой насмешкой приподнимала брови, однако генерал, видимо, снисходя к ней как к старой знакомой, оставлял такую фамильярность без внимания.

Когда миссис Твининг поселилась в этих местах, на нее поначалу смотрели с легким подозрением. Одевалась она безупречно, даже с некоторой претензией, и люди, естественно, сомневались,

стоит ли заводить с ней знакомство. Хорошо обеспечена, но откуда взялась — непонятно. Однако вскоре стало известно, что большую часть жизни она провела за границей, на таких известных военных базах, как Египет и Мальта, и даже в Индии, где и схоронила полковника Твининга. Все это выглядело вполне прилично, а когда обнаружилось, что она давно знакома с сэром Артуром Биллингтон-Смитом, местные дамы косяком потянулись к ней в гости.

Оказалось, что она прекрасно воспитана, умна, и все лучшие семьи стали принимать ее радушно.

Миссис Твининг вошла грациозным, уверенным шагом и, пожимая Фэй руку, непринужденно сказала:

— Очень рада, что явилась вовремя. Кажется, у меня в доме все часы врут, и я боялась застать вас всех уже за столом. Здравствуй, Артур.

— Вы помните мистера Геста, не так ли? — спросила Фэй.

— Да, прекрасно помню, — ответила гостья, улыбаясь ему. — Мистер Гест рассказал мне о западных штатах много такого, чего я не знала.

— Надеюсь, я не наскучил вам? — спросил Стивен с легким смущением.

Миссис Твининг села в глубокое кресло, положив руку на подлокотник.

— Напротив, мистер Гест, вы заинтересовали меня. До тех пор мое представление об этой части света складывалось по скверным фильмам, которые я имела несчастье смотреть.

Стивен стал ее уверять, что фильмы эти большей частью совершенно надуманные, но тут появились Холлидеи и Дайна. Через пару минут к ним присоединился Френсис, еще более лощеный, чем обычно, а затем и сэр Артур — заняв господствующее положение у холодного камина, он стал раздавать коктейли. Вскоре Френсис сменил его, а хозяин взял на себя обязанность положить начало общему разговору, для чего заметил, что дождя как будто не предвидится; как там сад миссис Твининг, он не знает, но его собственному дождь просто необходим.

Тема оказалась животрепещущей, и всем нашлось что сказать — от Камиллы Холлидей, попросившей сэра Артура не призывать дождя сегодня, до Стивена Геста, заметившего, что земле нужна влага.

Посреди этой дискуссии в гостиную прошмыгнул с виноватым видом Джеффри, но если он рассчитывал, что его запоздалое появление останется незамеченным, то ошибся. Стоявший лицом к двери отец сказал грубовато-добродушным голосом, в котором слышалась подспудная угроза:

— Припоздал, мой мальчик? А в дни моей юности мы бывали готовы к приему гостей...

Джеффри покраснел. Совершенно в отцовском духе — обращаться с ним при гостях будто со школьником.

— Виноват! — буркнул он и направился к подносу с коктейлями.

Сэр Артур резко одернул его:

— Вы забыли о хороших манерах, сэр! Поздоровайтесь с миссис Твининг!

Джеффри покраснел еще больше.

— Я не заметил вас, тетя Джулия. Здравствуйте.

Миссис Твининг похлопала по стоящему рядом креслу:

— Садись сюда, Джеффри. Давно тебя не видела. Говорят, ты собираешься жениться?

Генерал издал что-то среднее между кваканьем и презрительным смешком. Миссис Твининг повернула к нему голову в безукоризненном чепце.

— Прошу прощения, Артур? — спокойно спросила она.

— О женитьбе поговорим, когда у него молоко на губах обсохнет, — ответил генерал, направляясь к Камилле.

— Преподобный отец и миссис Чадли, — объявил с порога Финч.

Вошли приходский священник с супругой.

Преподобный Хилари был уже почти старик — сутулый,

с добродушным выражением аскетического лица. Этот приход он получил всего четыре года назад. Лучшую часть жизни он провел, трудясь в самых отвратительных трущобах, какие только можно представить, и лишь когда его здоровье наконец сдало, согласился жить в сельской местности. Для роли сельского священника Чадли не особенно годился, так как не одобрял охоту и не любил проводить время в компании. Генерал утверждал, что у этого размазни не все дома. Священник говорил с печалью, но убежденно, что сэр Артур живет в грехе. Если бы не советы весьма осторожного епископа и не доводы жены, мистер Чадли ни за что не посещал бы дом генерала. Он не признавал развода. Это, разумеется, создавало несколько напряженную атмосферу в тех редких случаях, когда он по долгу пастыря посещал Грейндж. Однажды Чадли попытался заставить сэра Артура осознать свой грех. Но успеха не добился, и они полгода не разговаривали. Будь на то его воля, священник больше никогда не заговорил бы с генералом, но своей воли у него не было. Как-то к нему на обед приехал епископ и побеседовал тактичнее и убедительнее, чем всегда. Преподобный Хилари, стареющий и усталый, понял, что ему не выстоять. Епископ, видимо, признавал развод и повторные браки, он напомнил, что сэр Артур не только один из самых влиятельных землевладельцев в округе, но и церковный староста. Выходило, что нельзя взывать к покаянию богачей, занимающих в церкви передние скамьи, делающих взносы на ремонт храма и играющих ведущие роли на собраниях прихожан.

Священник нехотя сдался и не реже трех раз в год ужинал с женой в Грейндже. К несчастью, один из этих ужинов пришелся на то время, когда в доме находилась мисс де Сильва. Генерала бесило, что преподобный Хилари, имевший наглость осуждать его нравственный облик, встретится с отвратительной девкой, которую Джеффри посмел привезти в дом. Лола даст этому мерзкому старику повод для нападок, а его супруге тему для болтовни на много недель.

Миссис Чадли, пожимая руку Фэй, объясняла, как они боялись слегка опоздать, потому что им вздумалось в сегодняшний вечер идти пешком от своего дома. Супруге священника, худощавой женщине с загорелым лицом и сильной проседью в волосах, позволяющей только гадать об их цвете в юности, было явно за пятьдесят. Добрые люди говорили, что она, видимо, когда-то была красавицей, но плохо сохранилась и не следит за своей внешностью. Миссис Хилари носила пенсне, пренебрегала пудрой и щипцами для завивки волос, обладала талантом покупать платья, сшитые по предпоследней моде. Ее подслеповатые глазки смотрели очень пристально, придавая лицу змеиное выражение, голос, очевидно, звучавший в девичестве детским дискантом, теперь стал просто визгливым.

И она, и ее муж отказались от коктейлей, но священник все же принял стаканчик хереса, заметив Дайне, что так и не привык к современному аперитиву. Потом перевел кроткий взгляд на беседующую с Френсисом Камиллу, чем вызвал у нее бессмысленный смешок. Священник слегка заморгал, что было вполне понятно, поскольку алые блестки на ее платье ослепительно сверкали, и подался к Дайне.

— Кажется, я не расслышал фамилию этой дамы, — сказал он извиняющимся тоном. — Слегка глуховат, знаете ли; жена моя говорит, это весьма досадный недостаток.

— По-моему, большинство людей, представляясь, бормочут под нос, — ответила Дайна. — Это миссис Холлидей.

— Вот как? — Священник поглядел на Камиллу с любопытством. — Я некогда знавал в Лондоне одного Холлидея. Однако непохоже, чтобы они состояли в родстве.

В коридоре пробили высокие стоячие часы. Генерал взглянул на свои наручные, словно сверяя их ход.

— Видишь, Хилари, мы все же не опоздали, — сказала с довольным видом миссис Чадли.

Дайна потихоньку подошла к Джеффри, угрюмо стоявшему за креслом миссис Твининг.