Ламбрант и Зодиак Сатаны
Шрифт:
—А, ты ещё и унгелирих.— Бывший обитатель снежной пирамиды сложил руки, выглянув через проём в стене на Харнаурды-Кей.— Мы, люциферитис, не умираем из-за того, что нам оторвут копф или лишат зорештоф. Ты думаешь, киверниты наобум тебя сюда бофёйкарн? Они вундершён знают, что это вечная пытка для таких, как мы.
—Есть один способ,— не унимался Ламбрант, пытаясь шевелиться на постаменте.— Это же север, здесь наверняка есть олени. Надо всего лишь пронзить меня ножом, сделанным из оленьего копыта...
—А-а-а, то есть ты предлагаешь мне сейчас бросить все свои плинэ и бежать искать северного хиерш? И потом ещё оторвать у него хуф, выточить из него дольх, вернуться хиер и избавить тебя от этих тартуа? Я ничего не пропустил, ист рихтих?..
Зибуэль произнёс это таким тоном, что повторять не потребовалось. Ламбрант угрюмо затих, склонив череп налево, и принялся нервно клацать зубами.
—Я бы дал тебе не больше фюнф лет,— продолжил бычий пленник свои рассуждения с крайне недовольным видом.— Причём я зихя, что все свои годы ты впустую гешпиэльт с собственными способностями, нихт ваа?
—Если ты не хочешь освободить меня, тогда зачем сюда залез?— задал Ламбрант главный вопрос, перестав греметь цепями.
—А я по-соседски,— засмеялся Зибуэль, указав на вершину Харнаурды-Кей, осыпавшуюся от снега.— Признаюсь, я волльн обменяться с тобой телами. Моё-то уже ист нихт гут, отощал вот за десять лет гефаненшафт. Но глядя на тебя, майн рогатый близнец, мне грех жаловаться.
—Тогда прикончи эту мразь, и я смогу сам восстановиться за какое-то время...
—Ты вообще шунн, кто такие эфонады? Эти людэа очень-очень древние. Их увековечили ещё в греческих мифах. Они шпайзен не просто плотью, а изысканной плотью. Вот, например, твоей. Судя по всему, им очень гуфэйт это лакомство. Сколько они тебя уже пикэн?
—Я потерял счёт времени... Месяц... Или уже два...
—А-а-а,— обрадовался Зибуэль, вернувшись к своему собеседнику.— Так ты нойлин в нашей горной гофейннес. Пара месяцев – это кляйнихкаэт по сравнению с десятью годами, которые я гелибт во чреве бовемциса. И ведь за что?! За невинную попытку ентруннен патриарха и поставить на его место своего тойфель, а! Если б я знал, что там регирен киверниты, я бы точно не стал лезть во всю эту аш-ш-ш...
—А я убил сразу двух из них,— похвастался Ламбрант,— несмотря на мой небольшой возраст.
Это произвело на Зибуэля совсем другое впечатление. Он вскинул брови, до сих пор обмазанные бычьей кровью, и присел возле обклёванных копыт своего нерадивого собрата.
—Они же вроде как бессмертные, как и мы,— парировал пленник снежной пирамиды на чистейшем русском языке.
—Та говорящая головёшка в углу,— Ламбрант попытался указать на неё подбородком,— тоже кивернит. Его зовут Филипп Зерданский, но братья называли его Филлопон.
Теперь Зибуэль испытывал стойкое любопытство к этим двум обитателям тёмной пирамиды. Он с интересом посматривал то на обугленную голову в углу, то на исклёванного люциферита, словно выбирая, кто из них представляет наибольшую ценность.
—Вытащи меня, и мы вдвоём сумеем отомстить этим выродкам!— вновь принялся упрашивать его Ламбрант, пытаясь елозить на кресте.
—В этом твоя основная айн проблеммэ,— вздохнул Зибуэль, поигрывая в воздухе тонкими пальцами.— Вот я не собираюсь никому мстить. У меня более земные цилле.
—Прятаться, как крыса, и изредка напоминать о себе бесам и смертным?— недовольно пробормотал пленник.
—Нет, я всего лишь построю собственный экзархат прямо хиер. Недалеко находится целый штадт, населённый смертными. А у меня есть тихнологи, превращающая людишек в тойфель. То-то будет фройлихкает, когда разом всё население штадт превратится в моих рогатых тымен, а!
Ламбрант нервно постучал зубами, представив себе такую картину. Он бы и сам с удовольствием принял в этом посильное участие. К чему завоёвывать бесовские сообщества, если можно создать своё собственное? Этот гость начинал ему нравиться с каждой новой минутой. Ещё бы убедить его освободить себя, и жизнь почти что удалась.
—Мне нравится твоя затея,— заговорил Ламбрант заискивающим голосом.— Я готов тебе в этом помочь. Давай заключим сделку? Ты вытащишь меня отсюда, а я буду твоим верным воином.
—Пожалуй, мне это унгэайтнет,— улыбнулся Зибуэль, поднявшись с постамента.— Я слишком хорошо ферштанден за свой столетний цикл, что рогатых близнецов можно использовать только по одному назначению – обмениваться с ними корпер. Сам понимаешь, цвай люциферитс в одном новом экзархате – это уннотейх.
—Пожалуйста...— заныл пленник.— Ты не пожалеешь!
—Будет лучше для всех и в особенности для меня, если ты останешься на этой прелестной берг,— заключил гость, подойдя к голове Филлопона.— А вот за твоего сокамерника – данке шон! Думаю, он сможет сообщить ценную информационен, чтобы обезопаситься от кивернитов.
Зибуэль поднял череп Зерданского, чему тот откровенно обрадовался.
—Да-да, я могу быть твоим советником,— поспешил заверить его Филлопон.— Я много, чего знаю, и буду тебе очень полезен.
—В крайнем случае, утоплю тебя в одном из тундровых морраст,— пригрозил с улыбкой Зибуэль, поглаживая обугленный череп.
—Нет!— закричал Ламбрант, дёргаясь на каменном кресте.— Не-е-ет!!!
—Шрай нихт!— прошипел гость, накинувшись на скованного цепями люциферита.— Сейчас же прилетит...
Впрочем, осознание того, чего пытался добиться криком обклёванный сородич, пришло к Зибуэлю слишком поздно. В проёме дальней стены возникла крылатая фигура. Три глаза уставились на посетителя, держащего череп Зерданского, и раздался недовольный крик. Непрошенный гость отпрыгнул назад к обрыву и хотел уже сигануть вниз, как демоническая птица в мгновение ока преодолела пространство пирамиды и вцепилась в него острыми когтями.
Голова Филлопона откатилась, подобно мячику, едва не упав в пропасть, на дне которой светилась пентаграмма. Зибуэль же попытался отмахнуться от летающего противника, однако его копыта лишь беспомощно барахтались в воздухе. Эфонад ударил чумазого люциферита пару раз об косую стену пирамиды и отбросил к постаменту. Сам же он приземлился и сложил крылья. Хищное шипение наполнило окружающее пространство. Птица с открытым клювом двинулась на непрошенного гостя, который приходил в себя от ударов.