Ламбрант-некромант
Шрифт:
Едва очутившись в кенотафе, Ламбрант увидел сидящих на земле перед чёрным ручейком пленников Аделарда. Свою мать с растрёпанной причёской он узнал сразу, а вот Тронина пришлось вспоминать где-то с минуту, чтобы понять, кто он, а главное, как он здесь очутился. Странно, для чего бесу понадобился этот бездарный следователь?..
— Ну и где наш инвалид по зрению? — небрежно поинтересовался Павлов у Жени, которая заглянула в склеп. — Неужели опаздывает даже на стрелку?
— Я за него сойду? — с ухмылкой уточнила художница,
— У тебя нет даже рожек, — подметил Ламбрант. — Ты вообще случайный человечек на этом празднике смерти. Может, всё-таки свалишь, пока не поздно?
— Вау, а мне сказали, что без этой фигни ты не захочешь вообще болтать, — парировала Дольсон, махнув флейтой. — И что я вполне могу лишить тебя твоих рожек в один момент…
— Ну, это великий талант — уметь слышать. Далеко не любой смертный может этим похвастаться. Некоторым придуркам родители всю жизнь что-то говорят, а те их не слышат. А ты, смотри-ка, услышала практически с первого раза, да и не кого-то там, а самого настоящего беса! Хоть и калеку…
Павлов выглядел настолько бесстрашно со своей глумливой ухмылкой, что Жене просто не терпелось отдать его на съедение скелетам. И плевать, что помещение довольно тесное для поединка и что пострадают другие, непричастные ко всему этому лица. Поэтому Дольсон пригубила флейту и попыталась оглушить присутствующих, однако грохочущий звук ударил поверху и растворился в темноте кладбища.
— Н-да, — покачал головой Ламбрант, глядя на недоумённое лицо художницы. — Заставь дурочку богу молиться…
— Заткни уже свою пасть! — рявкнула Женя и попробовала вновь поиграть на флейте.
Правда, звук из неё получился совсем тихий, а сама девушка закашляла. Павлов уныло вздохнул, не предпринимая никаких ответных действий. Он уже успел заметить, что реликвия сильно испорчена и вряд ли на что-то способна из-за массивной трещины. И как он раньше не допустил такого варианта, ведь кости, хоть и бесовские, со временем теряют свои свойства. А тем более столь древние мощи. Доминам Комеденти, напротив, никак не хотела мириться к таким результатом, продолжая усердно дуть во флейту. Выглядело это забавно, учитывая, что щёки у девушки практически отсутствовали. Не удивительно, что её лицо потемнело.
— Чёрт! — выругалась Женя, дрожащими руками вертя флейту перед носом.
— Предлагаю разойтись по-тихому, — улыбнулся Ламбрант, наблюдая за нервозными движениями новой знакомой. — Я забираю эту женщину, и все остаются при своих частях тела.
— Черта с два! — раздражённо рявкнула Дольсон.
— А что ты имеешь против? — решил уточнить люциферит. — Нам с тобой делить особо нечего. Даже свистелку твою мне уже не надо.
— Ты убиваешь людей! — заявила художница, пытаясь прочистить ногтём трещину во флейте. — Покушаешься на моих друзей! Ты должен сдохнуть!!
— Ого, — артистично удивился Павлов. — И кого это
— Ты всё врёшь! — нервно крикнула Дольсон. — Он простой парень, хамоватый, но добрый…
— Безусловно, — вновь улыбнулся люциферит, указав на люпастора. — Поэтому он теперь за место пса, правда, трусливого, но с хорошим нюхом.
— Ты ответишь за это! — не переставала сыпать угрозами расстроенная девица.
— Мы все в ответе за свои грехи, — философски подметил Ламбрант и приблизился к Лере, которая, как ни странно, хранила молчание, лишь испуганно метая взгляд на присутствующих. — Если она тоже твоя подруга, то грехи гордыни и похоти в ней слились воедино. Сама называет себя православной, сама практикует добрачный секс, причём сразу с несколькими парнями. Один из них умер, а она, вместо скорби, мило проводит время со своими не менее похотливыми подружками. Видишь, сейчас она и выглядит, как её грехи…
— А ты что, господь Бог, чтобы судить людей?
— Ну, мелкие случаи находятся в компетенции бесов, а я всё же повыше рангом, если ты успела заметить.
— Сейчас-сейчас, — приговаривала Женя, пробуя дуть во флейту вновь и вновь, — быстро спустим тебя на землю…
Павлов посмотрел под копыта, убедившись, что и так стоит на земле, и подмигнул напуганной матери. Та была слишком напряжена, ведь ей связали руки и заткнули рот кляпом. Что уж говорить, если хулиганы не испугались похитить даже следователя городской прокуратуры!
— Ну а уж Гаврюша профессиональный грешник, — продолжил Ламбрант, указав одним из шипов на Нетленкина, который переминался с ноги на ногу и при зелёном свете фонарей выглядел специфично. — Мы с ним не раз обсуждали, что и как он успел натворить в этой прекрасной жизни. А если ты в качестве друга считаешь одноглазого Падерина, о, там тоже не обошлось без грехов!
— Хватит! — раздался голос Аделарда из-за спины Доминам Комеденти, и в проёме возник сам бес. — Ты слишком много болтаешь.
— Надо же, калека собственной персоной, — обрадовался люциферит и повторил реверанс, как недавно перед Дольсон. — Очень вовремя. Мы здесь как раз обсуждали дружбу и грехи. Не хватало только основного грешника-друга. Проходи, весьма милая получится беседа.
— В чём проблема? — понизив голос, поинтересовался Борисов у Жени. — Долго ты ещё будешь возиться? Почему он жив до сих пор?
— Да я не знаю, — прошипела девушка, ковыряясь во флейте. — Что-то не выходит…
— Силёнок маловато, — сказал Ламбрант, и художница, не выдержав, направила мощи Святого Реазарха на него.