Ламбрант
Шрифт:
—Ага, ещё цветочки перед храмом культивируют, а свечки и те зажечь нормально не могут,— заметил Паша укоризненным голосом и с омерзением осмотрел всех присутствующих.— Твои клуши ещё час будут окно занавешивать, а вон те придурки засыпают на ходу.
—Братья и сёстры, прибыли делегаты от Кузнецких!— объявил кудрявый юноша, вынырнув из ниши в задней стене.— Не будем задерживаться, приступим к церемонии.
Он хлопнул ладонями, и в зал вошёл человек в белом куколе с двумя прорезями для глаз. Неизвестный нёс стальной шест, но, перешагнув свечи, вдруг выронил его прямо на середине комнаты. Пол предательски треснул и в ту же секунду проломился
—Силы и величия всем нам,— поприветствовал всех Сильваний, косо поглядывая на дырку в полу.— Меня радует то обстоятельство, что в столь смутное для нас время мы имеем возможность встречаться с вами в черте города и способны воздать похвалу нашему Верховному Покровителю. Это говорит о том, что вера в истинную силу у нас крепка и непоколебима, что никакие невзгоды не могут воспрепятствовать нашему общему делу и что сладкий миг победы близок к нашим тёмным душам…
Паша, как того требуют обычаи, занял место у северной части дома рядом с Артуром и его братом Архатом, но голову, в отличие от остальных, не склонил, продолжая наблюдать за происходящим. Переминающийся в нише паренёк, судя по его красному лицу, был чем-то сильно озабочен. И точно: не прошло даже минуты, как он поднял руку и прервал патетическую речь Мартынского.
—Простите, можно мне выйти в туалет?— спросил болван, и вся Кузнецкая братия состроила недовольные гримасы.
—Выйди и впредь забудь дорогу сюда!— пробурчал Артур.
—А? Хорошо, ага,— закивал придурок, наступил на горящую свечу и хотел уже выйти из помещения, но подошва его кроссовок прилипла к расплавленному воску.
—…И знакомо мне чувство, предсказывающее наступление ада на земле,— продолжал пафосную речь Сильваний, не обращая внимания на остолопа, который пытался отодрать подошву от пола.
—Я бы отрезал ему ступню прямо сейчас,— прошептал Павел Архату, и тот одобрительно качнул головой.— Он сейчас довыпендривается, получит в ухо от Сильвы, как бы к врачам потом вести не пришлось…
Берсеньев-младший понял намёк. Он, придерживая складки своей тёмной хламиды, тихо подошёл к кудрявому имбецилу и со злостью толкнул его к выходу.
—Э, ты чего?..— прогудел паренёк перед тем, как Архат вышвырнул его в коридор. Там он и устроил недоумку экзекуцию. Парочка ударов была отчётливо слышна Паше, чему он был несказанно рад.
Добиться достойной тишины в зале не получалось. Помимо разбирающихся за стенкой парней, шум также создавало спрятанное в ящике животное, которое периодически сотрясало его в попытке вырваться на волю. Из Берсеньевской группировки нормально себя вели лишь девчата, покорно слушая именитого гостя. Лица же мужского пола позволяли себе посмеиваться над Мартынским, обменивались
Окончательное разочарование наступило с пробуждением солнца. Несмотря на середину сентября, оно было всё таким же ярким, как летом. Из-за него в комнате сделалось слишком светло, и всякое продолжение мессы не имело никакого смысла. Потерпев ещё пару минут этого издевательства над канонами сатанизма, Павел снял с взмокшей головы капюшон и осторожно обогнул круг из девяти танцующих ребят, которыми руководил соратник Сильвания.
—Извини, конечно, но больше я к вам не приду,— произнёс парень, стащил с себя широкую хламиду и передал её Артуру, который вышел следом за ним.— Твои дружки превратили обряд в черт те что, и это не в первый раз.
—Ах, я и сам разочарован этим сбродом,— признался Берсеньев и отложил чёрное одеяние на перила лестницы.— Если б не Гросс, давно забросил бы эту галиматью к чёрту на кулички.
Он вытащил из-за пазухи пачку дорогих сигарет, предложил одну из них нервному Паше и задымил вместе с ним. Двор уже заливал солнечный свет, отчего всё вокруг казалось тёплым и будничным.
—После распада нашей центральной общины достойных претендентов на её замену я не вижу,— выдохнул растрёпанный Павел.— Гроссу всё по барабану, старшие от нашего дела отреклись, а младшие балду пинают… Нет, о каком сатанизме тут может идти речь?! Это же стадо охламонов, которым вряд ли светит дьявольские дары.
—Жаль, что мастера из столиц не относятся к нам с должной серьёзностью, — выдохнуд Артур.— Прислали бы одного-двух своих специалистов, глядишь, и наладилось бы что-нибудь. Но, сам посуди, если откажусь ещё и я, останутся только ячейки Кузнецких да Лафурьевских, причём, из них лишь одна более менее что-то из себя представляет.
—Это точно, у них на страже Сильваний,— ухмыльнулся парень и, не докурив, швырнул сигарету в затоптанную цветочную клумбу.— Ладно, не обижайся, но я всё равно пойду.
—До скорого,— махнул на прощание Артур, взглянул на красивое голубое небо, потряс длинными рукавами своего бесформенного костюма, стиснул зубы и вернулся к единомышленникам. В отличие от Павла, ему приходилось присутствовать на подобных клоунских «мессах».
Город дремал, укрытый слабой розоватой дымкой. И хотя с рассветом воздух заметно прогрелся, в нём по-прежнему ощущалось присутствие влажного ночного холода. Без хламиды Паша ощущал это лучше кого бы то ни было. Тем более двигаться пришлось пешком, ведь общественный транспорт здесь ходил крайне редко.
В Декуровский собор Павел, на удивление, прибыл вовремя. В монастырский дворик только-только запускали толпу сочувствующих. Никаких предосторожностей местные охранники не соблюдали, на внешность посетителей не смотрели, сумки и одежду не проверяли. Экая безалаберность, подумал Паша. Так на божьем мероприятии можно запросто учинить что-нибудь непристойное, как в Питиримской церкви, когда ещё был жив настоящий культ дьяволопоклонников. Ох и повеселились же тогда! Тот день горожане запомнят надолго. Жаль, что покалеченный священник впоследствии опознал одного из обидчиков, отчего начались роковые репрессии на местных сатанистов. Ну да ладно, Паша верил в торжество справедливости и надеялся в будущем отомстить «языкастому и глазастому» святоше.