'Ламия', 'Изабелла', 'Канун святой Агнесы' и другие стихи
Шрифт:
Как паруса, готовые нести
320 Светило дня; раскрылись широко
Ворота сумрачных ночных пространств.
И, угнетенный новою бедой,
Склонился некогда неукротимый
Титан - и по гряде унылых туч,
325 По кромке дня и ночи он простерся
В свеченье бледном, в горести немой.
Склонясь над ним, глядели небеса
Сочувствующими очами звезд,
И вдруг донесся из ночных глубин
330 Проникновенный и негромкий шепот:
"О
Сын Неба и Земли, потомок тайн,
Непостижимых даже мощным силам,
Тебя зачавшим, - отчего и как
335 Находит это тихое блаженство
И сладость содроганий, я не знаю.
Но все, что рождено от этих таинств,
Все образы, все видимые формы
Лишь символы, лишь проявленья скрытой,
340 Прекрасной жизни, всюду разлитой
В божественной вселенной. Ты возник
От них, о светлое дитя! От них
Твои титаны-братья и богини.
Жестока ваша новая вражда;
345 Сын на отца поднялся. Видел я,
Как первенец мой сброшен был с престола;
Ко мне он руки простирал, ко мне
Взывал сквозь гром. А я лишь побледнел
И тучами укрыл лицо от горя.
350 Ужель и ты падешь, как он? Мне страшно,
Что стали непохожи на бессмертных
Мои сыны. Вы были рождены
Богами, и богами оставались
И в торжестве, и в горести - царями
355 Стихий, владыками своих страстей.
А ныне я вас вижу в страхе, в гневе,
Объятыми сомненьем и надеждой,
Подобно смертным людям на земле.
Вот горький признак слабости, смятенья
360 И гибели. О сын мой, ты ведь бог!
Ты полон сил стремительных, ты можешь
Ударам Рока противопоставить
И мужество, и волю. Я - лишь голос,
Живу, как волны и ветра живут,
365 Могу не больше, чем ветра и волны.
Но ты борись! Ты можешь упредить
Событья и схватить стрелу за жало,
Пока не прозвенела тетива.
Спеши на землю, чтоб помочь Сатурну!
370 А уж за солнцем и за сменой суток
Я пригляжу пока". Ошеломленный,
Восстав и широко раскрыв глаза,
Внимал Гиперион словам, идущим
С мерцающих высот. Умолкнул голос,
375 А он все вглядывался в небеса,
В спокойное сияние созвездий;
Потом подался медленно вперед
Могучей грудью, как ловец жемчужин
Над глубиной, - и с края облаков
380 Бесшумно ринулся в пучину ночи.
Книга вторая
В то самое мгновение, когда
Гиперион скользнул в шуршащий воздух,
Сатурн с сестрой достигли скорбных мест,
Где братья побежденные
5 То было логово, куда не смел
Проникнуть свет кощунственным лучом,
Чтоб в их слезах блеснуть; где не могли
Они расслышать собственных стенаний
За слитным гулом струй и водопадов,
10 Ревущих в темноте. Нагроможденье
Камней рогатых и лобастых скал,
Как бы едва очнувшихся от сна,
Чудовищной и фантастичной крышей
Вздымалось над угрюмым их гнездом.
15 Не троны, а большие валуны,
Кремнистые и сланцевые глыбы
Служили им седалищами. Многих
Недоставало здесь: они скитались,
Рассеянные по земле. В цепях
20 Страдали Кей, Тифон и Бриарей,
Порфирион, Долор и Гий сторукий,
И множество других непримиримых,
Из опасенья ввергнутых в затвор,
В тот душный мрак, где их тела в оковах
25 Так были сжаты, сдавлены, распяты,
Как жилы серебра в породе горной,
И только судорожно содрогались
Огромные сердца, гоня вперед
Круговорот бурлящей, рдяной крови.
30 Раскинувшись кто вдоль, кто поперек,
Они лежали, мало походя
На образы живых, - как средь болот
Окружье древних идолов друидских
В дождливый, стылый вечер ноября,
35 Когда под небом - их алтарным сводом
Кромешная густеет темнота.
Молчали побежденные, ни словом
Отчаянных не выдавая мук.
Один из них был Крий; ребро скалы,
40 Отколотой железной булавою,
Напоминало, как ярился он
Пред тем, как обессилеть и свалиться.
Другой был Иапет, сжимавший горло
Придушенной змеи; ее язык
45 Из глотки вывалился, и развились
Цветные кольца: смерть ее настигла
За то, что не посмела эта тварь
Слюною ядовитой брызнуть в Зевса.
Котт, распростертый подбородком вверх,
50 С раскрытым ртом, затылком на холодном
Кремнистом камне, как от дикой боли,
Вращал зрачками. Дальше, рядом с ним
Лежала Азия, огромным Кафом
Зачатая; никто из сыновей
55 Не стоил при рожденье столько боли
Земле, как эта дочь. В ее лице
Задумчивость, а не печаль сквозила;
Она свое провидела величье
В грядущем: пальмы, храмы и дворцы
60 Близ Окса иль у вод священных Ганга;
И как Надежда на железный якорь,
Так опиралася она на бивень
Громаднейшего из своих слонов.
За ней, на жестком выступе гранитном
65 Простерся мрачной тенью Энкелад;