'Ламия', 'Изабелла', 'Канун святой Агнесы' и другие стихи
Шрифт:
Мне чудилось волненье и шуршанье
В густой нехоженой траве, я видел,
Как поднимали головы цветы
60 Вослед таинственным шагам. Богиня!
Я узнаю и твой бессмертный лик,
И взор бесстрастный, - или это только
Приснилось мне..." "Да, - прозвучал ответ,
Тебе приснилась я и, пробудясь,
65 Нашел ты рядом золотую лиру,
Коснулся певчих струн, - и целый мир
С неведомою болью и отрадой
Внимал рожденью музыки чудесной.
Не странно ль, что, владея этим даром,
70 Ты плачешь? В чем причина этой грусти?
Меня
Пролитая тобой. Открой мне душу;
Ведь я на этом острове пустынном
Была твоим хранителем и стражем
75 От детских лет, от первого цветка,
Который сорвала рука младенца,
До дня, когда ты сам сумел согнуть
Свой лук меткоразящий. Все поведай
Той древней силе, что пренебрегла
80 Своим престолом и своим покоем
Ради тебя и новой красоты,
Родившейся на свет". С мольбой в глазах,
Внезапно засиявших, Аполлон
Проговорил, из горла изливая
85 Певучие созвучья: "Мнемозина!
Тебя узнал я, сам не знаю как.
Зачем, всеведущая, ты пытаешь
Меня вопросами? Зачем я должен
Стараться выразить то, что сама
90 Ты можешь мне открыть? Тяжелый мрак
Неведенья мне застилает зренье.
Мне непонятна собственная грусть;
Я мучусь, думаю - и, обессилев,
В стенаньях опускаюсь на траву,
95 Как потерявший крылья. О, зачем
Мне эта тяжесть, если вольный воздух
Податливо струится под моей
Стопой стремительной? Зачем, зачем
С такою злостью дерн я попираю?
100 Богиня милостивая, ответь:
Один ли этот остров есть на свете?
А звезды для чего? А солнце - солнце?
А кроткое сияние луны?
А тысячи созвездий? Укажи
105 Мне путь к какой-нибудь звезде прекрасной,
И я взлечу туда с моею лирой
И серебристые ее лучи
Заставлю трепетать от наслажденья!
Я слышал гром из туч. Какая сила,
110 Чья длань властительная производит
Шум этот и смятение стихий,
Которым я внимаю - без боязни,
Но в горестном неведенье? Скажи,
Печальная богиня, - заклинаю
115 Тебя твоей рыдающею лирой:
Зачем в бреду и самоисступленье
Брожу я в этих рощах?
– Ты молчишь.
Молчишь!
– но я уже читаю сам
Урок чудесный на лице безмолвном
120 И чувствую, как в бога превращает
Меня громада знаний! Имена,
Деянья, подвиги, седые мифы,
Триумфы, муки, голоса вождей,
И жизнь, и гибель - это все потоком
125 Вливается в огромные пустоты
Сознанья и меня обожествляет,
Как будто я испил вина блаженных
И приобщен к бессмертью!" Задохнувшись,
Он смолк, не в силах взора оторвать
130 От Мнемозины, и мерцали чудно
Воспламененные глаза, - как вдруг
Все тело охватило страшной дрожью,
И залил лихорадочный румянец
Божественную бледность, - как бывает
135 Пред смертью - иль, верней, как у того,
Кто вырвался из лап холодной смерти
И в жгучей муке, сходной с умираньем,
Жизнь обретает вновь. Такая боль
Терзала Аполлона. Даже кудри
140 Его златые кудри трепетали
Вокруг сведенной шеи. Мнемозина
Воздела руки, словно прорицая...
И вскрикнул Аполлон - и вдруг он весь
Небесно...
(Григорий Кружков)
Текстологические принципы издания
Основной корпус предлагаемого издания составляют первый, а также последний из трех поэтических сборников Китса, вышедших при его жизни: "Стихотворения" (1817) и ""Ламия", "Изабелла", "Канун святой Агнесы" и другие стихи" (1820): Являясь крайними вехами недолгого творческого пути Китса (его поэма "Эндимион" вышла отдельным изданием в 1818 г.), две эти книги - выразительное свидетельство стремительного развития поэта, в течение двух-трех лет перешедшего от наивно-подражательных опытов к созданию глубоко оригинальных и совершенных образцов, расширивших представление о возможностях поэтического слова.
Судьба литературного наследия Китса, подлинные масштабы дарования которого по достоинству оценили лишь немногие из его современников, сложилась непросто. За четверть века после его смерти в феврале 1821 г. из неопубликованного увидело свет в различных изданиях около двух десятков его стихотворений. Серьезным вкладом в изучение жизни и творчества поэта, заложившим фундамент позднейшей обширной китсианы, оказалось предпринятое Ричардом Монктоном Милнзом (впоследствии лорд Хотон) двухтомное издание "Life, Letters, and Literary Remains, of John Keats", вышедшее в 1848 г. в Лондоне и основанное на многочисленных документах, биографических свидетельствах, воспоминаниях друзей и близких знакомых Китса. Наряду с письмами Р. М. Милнз напечатал впервые свыше сорока произведений Китса. Публикации стихов поэта продолжались вплоть до 1939 г. усилиями целого ряда литературоведов и биографов Китса; среди них особенное значение имели издания под редакцией Гарри Бакстона Формана (1883, 1910, 1915, 1921-1929) и его сына Мориса Бакстона Формана (1938-1939, 1948), Сидни Колвина (1915), Эрнеста де Селинкура (1905, 1926) и Генри Уильяма Гэррода (1939, 1956, 1958).
Подготовка изданий Китса сопряжена с немалыми трудностями, обусловленными отсутствием канонических редакций большинства произведений Китса. Автографы Китса, который в основном полагался на компетентность своих издателей, дают, по словам одного из текстологов, "меньшее представление об авторских намерениях, нежели списки, сделанные близкими к поэту людьми" (Stillinger Jack. The Texts of Keats's Poems. Harvard Univ. Press, 1974, p. 83). К наиболее авторитетным, тщательно подготовленным, дающим обширный свод вариантов и разночтений, снабженным обстоятельными комментариями как текстологического, так и историко-литературного характера, собраниями стихов и писем Китса из числа появившихся в последнее время следует отнести издания: The Poems of John Keats / Ed, by Miriam Allott. London, 1970 (3rd ed.
– 1975); Keats John. The Compl. Poems / Ed, by John Barnard. Harmondsworth, 1973 (2nd ed.
– 1976); Keats John. The Compl. Poems / Ed by Jack Stillinger. Harvard Univ. Press, 1973 (2nd ed. 1982); The Letters of John Keats. 1814-1821 / Ed. by Hyder Edward Rollins. Vol. 1-2. Harvard Univ. Press, 1958.