Ландскрона (сборник современной драматургии)
Шрифт:
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В козла, например, или девятку... Только тут четвертого надо.
ТАМАРА. Четвертый спит.
АНТОНИНА. Дедуся, ку-ку?
ТАМАРА. Да оставьте его, пусть спит.
АНТОНИНА. Что-то долго он спит... Может, и не спит вовсе...
ТАМАРА. Ну не притворяется же...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Во-во, зашевелился.
АНТОНИНА. Утро доброе, здрасьте.
ТАМАРА. Здрасьте, дедушка, приехали.
ДЕД. Куда приехали?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. В Новосокольники.
ДЕД. В Москву?
АНТОНИНА. В какую
ТАМАРА. Он прав. В Москве тоже Сокольники.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Нет, в Москве другие Сокольники. Эти Новосокольники. Далеко от Москвы. До Москвы ехать и ехать.
АНТОНИНА. Если вы хотите в Москву, тогда вам надо было сесть в другой вагон... Основной состав в Москву сразу ушел... давно уже мы в Новосокольниках стоим. У нас отцепной вагон.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Прицепной.
ТАМАРА. Отцепной-прицепной. Отцепили от рижско-московского, постоим... и прицепят - с южного направления.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Если прицепят.
АНТОНИНА. Кто подберет, к тому и прицепят... Киевский там или кишиневский...
ТАМАРА. А что, бывает, не прицепляют?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Жить без надежды нельзя.
ДЕД. Я в Питер еду.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Это справедливо. Тогда правильно, в прицепном. Тогда нас вместе прицепят.
АНТОНИНА. Будем надеяться.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А в картишки сыграть не желаете?
ДЕД. У меня дочь живет... в Санкт-Петербурге. А сын за границей, в Киеве. Одного внука зовут Леня. А другого Вася, Василий. Он в школу пойдет. Сам я живу в Нащекино. Мы, как на пенсию ушли с женой, сразу же в Нащекино переехали. А газет я в этом году не выписывал. Ни одной.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Хорошо, хорошо. На вас... как?.. сдавать?
ДЕД. Нет. Я спать лягу... (Зевает.) Досплю маленько.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вон ведь какой... (Зевает.) Какой несговорчивый.
АНТОНИНА. Да отстаньте от него... пусть выспится... (Зевает.) Может, не выспался человек...
ТАМАРА. Однако, не зевайте, пожалуйста. (Зевает.) У меня скулы сводит.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Ну вот, зазевали... Так нельзя. Опять.
ТАМАРА. Нельзя. Конечно, нельзя. _ Все зевают. _ ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Между тем мы и часа не простояли. Меньше часа стоим.
АНТОНИНА. Сидим, слава Богу. Сидим.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. А я бы даже лечь согласился... в проходе. Вот здесь. Лишь бы ехали. Вот тут бы и лег, честное слово.
АНТОНИНА (вздыхая). Новосокольники.
ТАМАРА. Кстати, о чае. Ведь нам чай должны принести.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Чай??
АНТОНИНА. Чего захотела - чай? Тут чая, голубушка, не бывает.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы, наверное, давно в поездах не ездили.
АНТОНИНА. Чай, говорит...
ТАМАРА. Но ведь он производит впечатление предприимчивого человека.
АНТОНИНА. Проводник-то наш? Этот своего не упустит. Он за проводницами вон как бегал по поезду.
ТАМАРА. То есть как за проводницами? Когда?
АНТОНИНА. Когда ехали, тогда и бегал. Вы же сели в Пустошке, не все видели, а я от самого Себежа еду, только мы от Себежа отъехали, он и давай за проводницами бегать. Сначала за одной, потом за другой. Вы внимания не обратили - он пробегал.
ТАМАРА. Да, действительно, пробегал. Но разве за проводницами? Мне казалось, по делам своим... Разве за проводницами?
АНТОНИНА. По делам... Я тут часто езжу. Я знаю... Он так всегда, проводник. Иногда и к пассажиркам пристает, вроде вас, к таким... помоложе. А то за проводницами бегает... по поезду.
ТАМАРА. Да что же он - маньяк, что ли?
АНТОНИНА. Я уж этого не знаю. Просто на женщин падок.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Не бойтесь, Тамара, я вас защищу.
ТАМАРА Я не из пугливых, Игорь Сергеевич.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. У меня есть пистолет.
ТАМАРА. Покажите.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Он убран далеко. В чемодан.
ТАМАРА. Не тот ли это пистолет, который должен выстрелить во втором действии?
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Боюсь, второго не будет, как и первого тоже. Одно бездействие.
ТАМАРА. Не люблю ждать. Очень не люблю.
АНТОНИНА. Когда едешь, еще не так ждется... А когда стоишь...
ДЕД (сквозь сон). Дом пятистенок... Грибы, ягоды... Лес, озеро...
ТАМАРА. А что, бывало такое, чтобы не прицепляли?
АНТОНИНА. Нет, обычно всегда прицепляют. Раньше полтора часа стояли, а теперь можно и сутки простоять... Когда там подойдет с южного направления... киевский... Или кишиневский...
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Или другой какой... Лишь бы взял.
АНТОНИНА. Нет, нет, прицепляют, как правило.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Я вам на этот счет вот что скажу. Я по природе своей скрытный человек... Я это никогда не рассказывал. Но вам расскажу. Я ведь высоты боюсь. Не верите? Ехали мы в Кисловодск, мне девять лет было... с бабушкой. Бабушка на нижней полке, а я на верхней... спал. Ну и навернулся. Нос расшиб. Кровь пошла. Бабушка мне все полотенце прикладывала... А потом пришла проводница и говорит, с вас три рубля... за полотенце. Три рубля это деньги были тогда. У вас... Тамара... глаза красивые. Вот.
ТАМАРА. Я знаю.
АНТОНИНА. Три рубля... За три рубля... можно было... килограмм мяса купить.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Никогда никому не рассказывал. Как с полки упал.
АНТОНИНА. А я так наоборот, очень даже часто прыгала, прямо с поезда на ходу.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Кто?
АНТОНИНА. Я.
ИГОРЬ СЕРГЕЕВИЧ. Вы?.. Вы, Тоня, на ходу прыгали?
АНТОНИНА. Сколько раз. И не счесть сколько. Жили мы за Уралом... Если до Первомайска, то еще тридцать километров по железной дороге. Да еще в лес от дороги четыре километра, до Крюков... Деревня Крюки называлась... А поезд там поворачивает... как раз... и немного потише идет, помедленнее... на повороте-то... Вот и спрыгиваешь.