Ландскрона (сборник современной драматургии)

Автор неизвестен

Горы, морозное утро, пластиковые французские лыжи. Ослепительно яркий снег и множество людей в ярких лыжных костюмах, как елочные игрушки на белой вате. И эти оранжевые, огненные, голубые, синие, желтые нарядные игрушки носятся сломя голову разноцветными трассирующими снарядами. Да, слалом?- это праздник. Да, слалом?- это любовь. Это и праздник, и любовь, и гостиница, и ночь. И шведский массаж. Он как раз только научил ее этому. А после любви и слалома и снова любви и шведского массажа?- сухое вино и кофе и одну ("Нет, Х-арн, две".?- "Ну ладно, так и быть, две".) сигаретки. Подумать только, и все это могло быть и сейчас. Какая глупость. Какая нелепость. Подумать только: нелепая случайность, автомобильная катастрофа! Чтобы теперь стоять в тоске, ухватившись рукой за косяк и подавив в себе стон и ярость, смотреть, как твой шведский массаж твоя жена делает твоему ненавистному врагу. Подумать только: они были еще так молоды. Куриный мозг за рулем "Жигуленыша". Два куриных мозга за рулем "Жигуленыша", и один из них?- Х-арн. Смешно. Так же смешно, как смешон этот лук над лежанкой и колчан со стрелами. "И натянул он тетиву, и воссела медноострая и тонкая своим оперением". Кто он, лодочник,?- разбойник? Или промышляет в лесах диким способом? Античный герой в Геракловой шкуре? Какая разница. Олимпийская стрельба из лука. Да, смешно, но не смешнее, чем два куриных мозга за рулем новеньких "Жигулей". А вон в том углу Х-арн (когда свеча еще горела) увидел какие-то брошенные на полу мешки, наподобие того, что унес на себе кентавр. Для денег?- подумал Х-арн. А потом куда? Кому? Когда-нибудь я все узнаю. Сладко и страшно стало Х-арну при этой мысли.

Тем временем рассвело. Замелькали тени на том берегу, откуда недавно прибыл Х-арн. Это подошли первые шествующие. При мысли о том, что к переправе подошли люди, Х-арн вспомнил, что его одежда осталась на том берегу, вместе с единственным рублем в кармане. Но теперь уже поздно думать об этом. Думать надо о том, как вырвать Лидию из лап хищника. Лодочник в десять раз сильней, и ему ничего не стоит ударом кулака размозжить Х-арну голову. Может быть, есть смысл проникнуть в дом, пока он спит, и разбудить Лидию. И убежать с ней. Ведь они теперь на этой стороне. Правда, он перебрался, не заплатив пошлины, как бы контрабандно. Но одним преступлением больше?- все равно отвечать за все грехи сразу.

В стоячем безмолвном воздухе, еще одурманенном предутренним сном, раздался вдруг четкий сухой звук копыт. Хрустнул валежник. Ныряющим полетом, выболтав на лету длинную стрекотливую фразу, которую все равно никто не понял, перелетела с дерева на дерево сорока. Х-арн отпрянул от окна и спрятался за ствол большого дерева. Из леса, как и вчера, замерев на минуту и оглядев местность, вышел кентавр. Теперь Х-арн сумел его как следует разглядеть.

Кентавр был невысок крупом, примерно по грудь Х-арну, и, видимо, достаточно пожилой. Наверное, было время, когда он был сильным и красивым кентавром, серой в яблоках масти. Серое стало пыльной, местами вытертой, лысой шерстью, а яблоки, потеряв очертания, остались темными подпалинами. Хвост кентавра был в самом ужасном, жалком состоянии: запачкан, спутан, со свалявшейся шерстью и прижившимися в ней колючками. Как видно, кентавр давно перестал следить за собой, а может быть, перестали следить за ним. Торс его оказался совсем не таким, каким его ожидал увидеть Х-арн. Увидев вчера кентавра с дальнего расстояния, воображение Х-арна представило его крепким, рельефным, мускулистым, с формами, как у культуриста, с мышцами, исполняющими сложный танец при каждом повороте тела. Одна только битва кентавров, о которой он читал где-то в античных мифах, давала обильную пищу для воображения Х-арна. Какое прозаическое разочарование. Может, такие кентавры и водились в здешних местах, но этот не имел с ними ничего общего. Торс его также был покрыт редкой грязной шерстью и был вялым, дряблым, с какой-то нездоровой полнотой, как у человека, страдающего одышкой. Поразили Х-арна глубокие страдающие глаза, в которых светился живой, все понимающий ум, и глубокие морщины лица. Но волосы при этом были коротко подстрижены и торчали ежиком над узким, прорезанным двумя глубокими складками лбом. Тип лица показался Х-арну армянским, и кентавр очень напоминал Х-арну друга его юности, с которым они вместе учились в университете. Друг Х-арна был армянином, и звали его Сурен. Но этот кентавр был оболочкой Сурена. Сурен был самбистом, драчуном, любителем женщин. Сурен был энергическая струя, мощный бросок в жизнь. А кентавр... Что стало с бедным животным? Ах, эти красивые армянские глаза, печальные, умные, с длинными густыми ресХницами. И такие же, как у Сурена, вьющиеся усы и бородка колечками. Женщины любили Сурена. Мужчины не любили Сурена. Интересно, кто любит кентавра? Кто не любит кентавра?

Кентавр подошел к реке, подогнул передние ноги и, зачерпывая руками воду, напился. Пока он пил, взгляд Х-арна скользнул по животу кентавра, и Х-арн увидел, что тот?- мерин. И Х-арн понял, откуда эта вялость, одутловатость, нездоровая полнота. Бедное кастрированное животное! Х-арн тихонько свистнул. Испуганный кентавр так стремительно метнулся в сторону, что ноги, не успевшие выпрямиться, зацепились одна за другую, и кентавр чуть не упал.

– Не бойся,?- негромко сказал Х-арн, выходя из-за дерева.

Слегка покачиваясь и дрожа крупом, кентавр недоверчиво смотрел на незнакомого обнаженного человека.

– Тс-с,?- сказал Х-арн, приложив палец к губам, и подошел к кентавру.

– Испугался??- Он дотронулся до горячего, дрожащего крупа.?- Не бойся. Меня зовут Х-арн. Я оттуда.?- И он указал пальцем на тот берег.?- А иду туда, понятно??- И он указал на белевшую среди зеленых массивов, ведшую неуклонно вниз дорогу.

– Не бойся, я Х-арн.

– Я понял,?- согласился кентавр.?- Ты?- Х-арн. Я понял.

– Да, правильно. Я?- Х-арн. Я с того берега.

– Оттуда??- показал рукой кентавр на противоположный берег.

– Да, да. Именно. Оттуда. Ты правильно понял.

– Да, я понял. Ты?- Х-арн, и ты?- оттуда.

– Верно.

– Я?- кентавр.

– Да, я знаю. Догадался.

– Я живу здесь.

– Понятно. Я провел ужасную ночь. Потом приплыл. Сам. Ночью плыл. И вот я здесь.

– Я понял. Ты переплыл реку? Сам.

– Да. А что мне оставалось делать? Он отнял у меня жену.

– Кто??- спросил кентавр и посмотрел на домик лодочника.

– Да, он. Он воспользовался грозой и похитил ее.

– Она и сейчас там?

– Там.

– Это она вчера купалась в реке?

– Конечно. Кто же еще.

– Смелая женщина. Амазонка.

– Не говори,?- усмехнулся Х-арн.?- Куда там амазонкам. За пояс заткнет твоих амазонок.?- Взгляд кентавра сделался диким от ужаса.

– Что с тобой??- спросил Х-арн, не понимая, что могло испугать кентавра.

– Ты с ума сошел, Х-арн,?- сдавленным шепотом сказал кентавр. И испуганно огляделся.?- Схватят, и я с тобой погибну.

– Кто схватит??- тревожно спросил Х-арн, поняв, что был в чем-то неосторожен.

– Амазонки,?- сказал кентавр. И побледнел так, что Х-арну показалось, что он сейчас грохнется в обморок. И он был недалек от истины. Кентавр стоял, пошатываясь. Х-арн нагнулся, зачерпнул воды в горсть и плеснул в лицо кентавру.

– Какие здесь амазонки??- спросил он кентавра.?- Ты что, бредишь? Откуда здесь амазонки?

– А откуда кентавры?

– Верно.

– Попадешь им в руки, узнаешь.

– К амазонкам??- удивленно спросил Х-арн.

– К амазонкам.

– А ты что, уже попадал??- предчувствуя, что этим вопросом бьет в самую точку.

– А как ты думаешь??- спросил кентавр.

– Это они тебя так??- спросил Х-арн, глядя в лицо кентавру. Глаза того вспыхнули ненавистью и страхом.

– Они,?- сказал он, и по его грязношерстному крупу прошла судорога.?- Клещами рвали, суки.?- Он осекся, зажав себе рот обеими руками.

– За что??- Х-арн почувствовал, что та же самая судорога, сбежав с крупа кентавра, перешла в него, Х-арна, и прошла по всем его внутренностям.

– Да была там одна,?- нехотя ответил кентавр, уклоняясь от ответа.?- Слушай, Х-арн, будь другом.

– Буду,?- с готовностью ответил Х-арн.

– Ты все шутишь, парень, а я серьезно.

– Я не шучу,?- сказал Х-арн.

– Слушай, Х-арн, у лодочника в погребе есть...?- кентавр замялся,?- мне, понимаешь, не разрешают. А я...?- Он запутался, растерялся.

– Говори толком,?- сказал Х-арн.

– Вино. В погребе. За мной следят. Я, понимаешь, в погреб залезть не могу, а ты можешь, а, Х-арн??- Лицо кентавра сделалось жалким, умоляющим, руки кентавра тряслись. "Господи,?- с тоской подумал Х-арн,?- и здесь все то же самое. И вдобавок ко всему амазонки, кастрирующие кентавров".