Лангольеры, Дайна, Крэг, Туми, Самолет
Шрифт:
– В обычных условиях я бы сказал то же самое, – согласился Ник. – Поэтому решил, что мне в напиток подсыпали снотворного.
«М-да», – подумал Брайан, – «не знаю, чем этот парень зарабатывает на жизнь, но уж точно не торговлей подержанными автомобилями».
– Мне снотворного не подсыпали, – сказал Брайан, – потому что я ничего не пил.
– И я ничего не пил, – сказал Альберт.
– В любом случае не могло быть ни посадки, ни взлета, пока мы спали, – заключил Брайан. – Вы можете лететь на автопилоте, а «конкорд» может даже приземлиться
– Значит, мы не приземлялись? – спросил Ник.
– Ни в коем случае.
– Так куда же они девались, Брайан?
– Не знаю. – Он прошел к креслу пилота и уселся в него.
Рейс № 29 летел на высоте 36 000 футов, как и говорила ему Мелани Тревор, по курсу 090. Через час или два он изменится, когда самолет примет направление точно на север. Брайан взял навигационный журнал, посмотрел на спидометр и быстро проделал ряд вычислений. Потом надел наушники.
– Денвер-центр, это «Гордость Америки», рейс № 29, прием.
Щелкнул тумблером… и ничего не услышал. Вообще ничего. Ни статического потрескивания, ни болтовни наземной службы, ни звуков других самолетов. Проверил импульсный повторитель: 7700, как и должно быть. Снова переключил тумблер.
– Денвер-центр, выйдите на связь, пожалуйста. Это «Гордость Америки», рейс № 29, повторяю, «Гордость Америки». У меня проблема, Денвер, проблема.
Переключился на прием. Вслушался.
И тогда Брайан сделал нечто такое, отчего у Туза Косснера сердце подпрыгнуло от страха: он наотмашь ударил панель под радиооборудованием основанием ладони. «Боинг-767» был чудом технологии, на грани искусства. Таким способом обращаться с подобным оборудованием было недопустимо. А пилот сделал то, что сделали бы вы, когда купленный вами на аукционе и принесенный домой приемник «Филко» не заработал.
Брайан снова попытался связаться с Денвером. Ответа не получил.
До этого момента Брайан был удивлен и до крайности озадачен. Теперь он начал испытывать страх. Да, он был по-настоящему испуган. До сих пор не было времени испугаться. Хотелось, чтобы так и продолжалось. Теперь это стало невозможным. Он переключил радио на аварийную волну, попытался снова. Никакого результата. Все равно что в Манхэттене набрать по телефону 911 и услышать автоответчик, сообщающий, что все разъехались на уик-энд. Когда просишь помощи на аварийной волне, всегда получишь нужный ответ.
«По крайней мере, до сих пор», – подумал Брайан.
Включил УНИКОМ, по которому пилоты частных самолетов получали совет для посадки на ближайших маленьких полосах. Полная тишина. Он вслушивался… и вообще ни звука не слышал. Поверить в это было невозможно. Пилоты-частники всегда болтали между собой, как грачи на телефонных проводах. Девушка с Пайпера интересовалась погодой. Парень с Чессны немедленно отбросит копыта, если кто-нибудь не позвонит его жене и не скажет, что он еще троих везет к ужину. Ребята из Лира требуют от подружки в аэропорту Арвада, чтобы передала всей компашке: «Без паники, ребята!
Ничего этого не было. Грачи, похоже, улетели, и опустели телефонные провода.
Снова переключил на аварийную волну ФАА.
– Денвер, отвечайте! Немедленно отвечайте!! Это рейс № 29. Отвечайте, черт бы вас всех подрал!
Ник тронул его за плечо.
– Не надо. Спокойнее, дружок.
– Псы не брешут! – в отчаянии сказал Брайан. – Это же просто невозможно, что такое происходит! Господи, да что же стряслось?! Атомная война, что ли, ети их мать?!
– Успокойся, – повторил Ник. – Не выходи из себя, Брайан. Какие там псы не брешут?
– Да эти! Диспетчеры Денвера! Вот этот пес! ФАА – экстренная аварийная служба! Вот кто пес! И УНИКОМ, собака, тоже! Да я никогда…
Он щелкнул тумблером.
– На вот, смотри! Это средние волны, понимаешь? Тут станций до хрена, лезут одна на другую, как кролики… и ничего. – Щелкнул другим тумблером, повернулся и посмотрел на Ника, на Альберта Косснера, стоявшего вплотную к нему. – Нет даже радиомаяка… ни единого сигнала.
– И что это означает?
– Означает, что у меня нет радиосвязи, нет навигационного маяка Денвера. А приборный щит показывает, что все в полной исправности и работает как часики. Полная чушь. Должно быть чушью.
Страшная мысль начала формироваться в его голове, всплывая, как распухший утопленник на поверхность реки.
– Эй, парнишка, посмотри-ка в иллюминатор. Слева от самолета. Что ты там видишь?
Альберт Косснер заглянул в окно. Долго смотрел.
– Ничего, – сказал он. – Совсем ничего. Вот остатки Скалистых Гор и начало равнин.
– Никаких огней?
– Нет.
Брайан поднялся на ноги, которые ощущались, как ватные. Долго смотрел в иллюминатор.
Наконец Ник Хопвелл тихо произнес:
– Денвер исчез, верно?
Брайан знал из навигаторских карт и по оборудованию в кабине, что они сейчас летели менее чем в пятидесяти милях к югу от Денвера… но под ними простирался лишь бесформенный ландшафт, который означал начало Великих Равнин.
– Да, – ответил он. – Денвера нет.
Воцарилась полная тишина в кабине. Потом Ник Хопвелл обернулся к маленькой компании на пороге, состоящей из Альберта, человека в спортивном плаще и девушки. Он хлопнул в ладоши, как воспитатель в детском саду, и стал еще более похожим на него, когда объявил:
– Ладно, люди! Давайте-ка по местам. Я думаю, нам тут понадобится спокойная обстановка, тишина.
– А мы и так себя ведем тихо, – возразила девушка вполне резонно.
– Я так понимаю, джентльмен имеет в виду не столько тишину, сколько уединение, – сказал мужчина в плаще. Он говорил с интонациями весьма воспитанного человека, но его глаза встревоженно остановились на Брайане.
– Именно это я и имел в виду, – согласился Ник. – Прошу…
– С ним все будет в порядке? – тихо спросил человек в плаще. – Уж очень он расстроен.